Флорис. Любовь на берегах Миссисипи

— Ах, мадам, я счастлив это слышать! — вскричал господин де Бель-Иль и, понизив голос, добавил:

— Этот дом скоро станет вашим, мадам, равно как и титул французской герцогини… Все будет принадлежать вашему высочеству!

Герцог был трогателен. Батистина благосклонно улыбнулась ему и легко выпорхнула из кареты. Для этого свидания она выбрала платье с таким глубоким декольте, что при каждом движении груди едва не вываливались из корсажа.

Невозмутимый Жанно раскрыл большой зонт, оберегая хозяйку от лучей солнца.

— Нет, нет, любезный… Теперь это моя обязанность! — проворковал господин де Бель-Иль, хватаясь за ручку зонтика.

Из кареты, скромно потупившись и без единого слова, гуськом выходили «фрейлины».

— Милые дамы, я рад приветствовать вас в Бель-Иле!

Герцог изящно поклонился, а дамы безмолвно присели в реверансе.

— Надеюсь, вам нравится жизнь на Миссисипи!

Ответом любезному герцогу были шесть очаровательных улыбок.

— Пойдемте же, дорогой мой! Мне не терпится осмотреть ваш дворец!

Батистина взяла под руку герцога, несколько удивленного немотой придворных дам.

— Конечно, ваше высочество… Конечно… вы уже видели мои гостиные, они находятся в центральном крыле До настоящего времени в правом крыле располагались мои покои и апартаменты Эмилии… Но малышка скоро выйдет замуж…

Последние слова герцог произнес многозначительным шепотом, ибо они означали: «Мы с вами останемся здесь одни».

— Мои рабочие уже строят для нее дом недалеко от дороги на Поншартрен, — продолжал господин де Бель-Иль, — и в распоряжение вашего высочества будет отдан весь второй этаж правого крыла, с двумя гостиными, будуаром, двумя кабинетами, прихожей и тремя спальными комнатами… гм… одна для вас, вторая для камеристок, а третья… гм… имеет выход в центральное крыло… разумеется, она тоже будет принадлежать вашему высочеству, поскольку я… гм… намереваюсь перебраться в левое крыло…

Маршал искоса взглянул на Батистину, стараясь понять, одобрен ли его план военных действий.

— Прекрасно… прекрасно! «Нам» будет здесь так же удобно, как в императорском дворце в Санкт-Петербурге! — томно произнесла Батистина, не отвергая прямо ни левое, ни правое крыло, ибо инстинктивно научилась обходить, подобно настоящей принцессе крови, затруднительные вопросы.

Господин де Бель-Иль обернулся. Шесть придворных дам следовали за ними, не отставая ни на шаг. Герцог, которому их присутствие изрядно мешало, наклонился к Батистине.

— У вас прелестные фрейлины, ваше высочество, и, если вы позволите, я хотел бы представить их кое-кому. Я специально пригласил на ужин двух холостяков… это молодые дворяне из знатных семей… Быть может, они понравятся дамам, и дело дойдет до брачных уз… О, конечно, ваши фрейлины могли бы претендовать и на лучшую партию, но Луизиана все-таки не Версаль! А господа д’Артагет и де Проте носят звучные имена и получили отменное воспитание!

Шесть придворных дам не упустили ни единого слова из этого монолога, и глаза у них засверкали. Маршал и Батистина уже подходили к изящной беседке, увитой зеленью. Около нее стояли приглашенные молодые люди. Представив их Батистине, герцог повернулся к фрейлинам со словами:

— Милые дамы, ее высочество благосклонно позволяет вам провести время в обществе господина шевалье Гаэтана д’Артагета и господина барона Попюлюса де Проте… Господа, вы имеете честь представлять здесь нашу колонию, и я надеюсь, что вы сумеете должным образом принять мадам де Баку… мадам де Киев… мадам де Царское Село… де Рига…

Каждая из спутниц Батистины, услышав свое имя, приседала в глубоком реверансе.

Господин де Бель-Иль, очень довольный своей «стратегией», увлек княгиню на аллею парка, а Гаэтан и Попюлюс с придворной галантностью немедля устремились в атаку.

— Милые дамы, не желаете ли оранжада? — осведомился д’Артагет.

Тонтон, Людовик и Нене захлопали ресницами.

— Не хотите ли присесть под этим зеленым дубом? — любезно предложил Попюлюс, беря под руки Свинью и Золотую Ляжку, иными словами, мадам де Царское Село и де Ла Балтик.

Вся компания устроилась на зеленой скамейке под сенью дуба.

— Наверное, ваша жизнь при императорском дворе в Санкт-Петербурге была захватывающей и очень бурной? — спросил д’Артагет.

Тонтон, Людовик и Нене с важностью кивнули.

— Говорят, ваши танцы совсем непохожи на нашу павану или паспье? — игриво предположил Попюлюс.

Свинья, Золотая Ляжка и Персик лишь подняли брови в ответ.

— Ах, милые дамы, к счастью для нас, вы расстались с холодной Россией ради жаркой Луизианы! — промолвил Гаэтан, придвигаясь к Нене, чьи округлые формы ему чрезвычайно нравились.

Молодая женщина томно вздохнула, а Тонтон и Людовик принялись неистово обмахиваться веерами.

Попюлюс немедленно вмешался в разговор.

— О, эта знойная Миссисипи! Слава Богу, милые дамы, что вам не довелось пережить недавний ужасный ураган… если бы вы видели этот шторм!

При этих словах коварное колено Попюлюса в плотную придвинулось к бедру Золотой Ляжки, которая целиком соответствовала его понятиям о женской красоте.