Флорообраз во французской литературе XIX века

Пейзаж Руссо с его точными, красочными деталями – не просто описание швейцарской природы. Это постепенный переход на другой уровень восприятия мира – уровень мечтаний, медитаций. И. В. Лукьянец обращает внимание на то, что мечтатель Руссо, в отличие от созидательного, практичного мечтателя Дидро, мечтает ради самой мечты[61]. Он не создает – он погружен в фантазию, в иллюзию. Руссо в какой-то степени предсказывает в этом плане «Медитации» Ламартина. Природа, и фитонимы в частности, – важнейший стимул погружения в грезы – но не в пассивный мир, а в мир, наполненный воспоминаниями из прошлого, переживаниями, обидами, надеждами, наполненный личным опытом наблюдения за растениями.

Годы, проведенные в Аннеси с Луизой де Варане и ее помощником Клодом Ане, о которых Руссо пишет в «Исповеди», стали для него знаменательными не только потому, что он впервые испытал там сильныое чувство, но и потому, что именно Варане и Ане привили ему любовь к природе и непосредственно к ботанике, которой он будет увлечен на протяжении всей жизни. Луиза занималась сбором в основном лекарственных трав, но у нее была мечта открыть свой Ботанический сад в Аннеси. Мечта эта так и не реализовалась, а ее единомышленник Клод Ане неожиданно и скоропостижно умер. Эмблемой Луизы де Варане и символом французского сентиментализма стали барвинки, на которые еще в юности Руссо госпожа де Варане обратила его внимание[62]. Барвинки стали эмблемой и самого философа, а позднее луговой, полевой или лесной цветок голубого цвета станет символом романтизма.

Природа, или «философия природы», стала одной из основ эстетики Руссо. О чем бы он ни писал – о воспитании в «Эмиле» (1762), об устройстве государства в «Общественном договоре» (1762), о высоких чувствах и поисках земного рая в «Новой Элоизе» – природа всегда была для него маяком и единственной возможностью спасения современного человечества. В «Общественном договоре» Природа выступает первородным состоянием («'etat de nature»), к которому должен стремиться человек. Природа играет большую роль в «Эмиле» и «Новой Элоизе»: либо события разворачиваются на фоне пейзажа, либо этот фон есть предмет для наблюдения и обучения красоте. Но фон, на котором рождается истинная любовь, – уже не пассивный как в классицизме: он наполнен живыми, осязаемыми деревьями, травами, цветами, составляющими неотъемлемую часть тех чувств, которые испытывает герой. Природа нераздельна с образом возлюбленной: «Любуясь ландшафтами, я спешил их показать Вам. Деревья укрывали Вас своей сенью, на траве Вы отдыхали. Подчас, сидя рядом, мы вместе любовались видами; подчас, у ваших ног, я любовался красотой, еще более способной восхищать чувствительного человека… Все напоминало мне вас в мирных этих краях – и волнующие душу красоты природы, и первозданная красота воздуха…»[63]. В «Эмиле» утопические мысли Руссо о воспитании и педагогике также связаны с природой. Общество мешает правильному воспитанию ребенка – его нужно воспитывать на лоне природы, в соответствии с естественными условиями. Важной частью воспитания Руссо считал путешествия (т. е. наблюдение за природой разных стран). В «Исповеди» и «Прогулках одиноко мечтателя» природа – последнее пристанище для изгнанного и преданного человека: «О природа! О мать моя! Вот я всецело под твоей защитой; здесь нет изворотливого и коварного человека, который встал бы между тобой и мной!»[64]

В монографии «Линней. Руссо. Ламарк» (1964) С. С. Станков[65]наравне с работами двух фундаментальных естествоиспытателей анализирует работы Руссо и характеризует их как одни из наиболее ценных для развития ботаники в XVIII в. Станков воссоздает биографию Руссо-ботаника, рассматривая каждый момент жизни Руссо, от рождения до смерти, в связи с ботаникой и садоводством. Перед читателем открывается не традиционный портрет Руссо-мыслителя, а другая, не менее ценная, сторона его жизни.