Флот нашей родины

О том, что мысль о создании собственной морской силы неоднократно возникала у Грозного, можно видеть именно из тех постоянных домогательств московского правительства о пропуске в Россию специалистов морского и военного дела — мореходов, корабельных мастеров, такелажников, литейщиков, пушкарей и пр.

Однако, большей частью попытки эти кончались неудачей: опасаясь знакомства русских с военным и морским искусством Запада, европейские соседи России круговой порукой обязывались не допускать в Москву никаких специалистов и ремесленников. И если в это время в Россию все же проникали мастера разных воинских дел, то в одиночку и в очень ограниченном числе.

Таким образом, стремление московского правительства использовать Нарву не только в качестве торгового порта, но и базы для создания военного флота, может считаться фактом, имевшим место.

К сожалению, подробных сведений о заведении собственного флота мы не имеем. Отсутствие достаточного числа иностранных и русских морских специалистов и технической базы ставило преграды для постройки и вооружения морских военных кораблей. Этим в основном и следует объяснить, что Иван Грозный решил в этом деле итти другим путем — путем создания наемного каперского флота.

Это было тем легче, что океаны и моря в то время были полны корсарскими организациями, члены которых охотно нанимались на службу к правительствам и государям, в них нуждавшимся.

Не было недостатка в корсарах и на Балтийском море, где польско-литовские каперы ловили суда, торговавшие с Нарвой, а Швеция, воевавшая в это время с Данией и Любеком, преследовала морскую торговлю последних, которые, в свою очередь, высылали своих каперов против шведской торговли.

Борьба с Польшей и Литвой, стремившимися нанести удар и Нарвской торговле, заставила Ивана Грозного прибегнуть к созданию наемного каперского флота для борьбы против польской морской торговли и защиты нарвского пути.

Желающие поступить на службу к московскому царю нашлись быстро и, по свидетельству ряда исторических документов, в 1569 г. на торговых путях Балтийского моря уже появились первые московские каперы.

Главным из них, с правами начальника, являлся уроженец Дитмарсена некий Карстен Роде,[2] по всем данным — профессиональный корсар, который в начале 1570 г. получил от Ивана Грозного специальную «жаловальную грамоту» (каперское свидетельство), в которой царь, ссылаясь на морские разбои поляков и жалобы на них многих соседей, ведущих торговлю морем с Московским государством, заявляет, что решил на будущее время защищать свою морскую торговлю от польских каперов, которые «разбойным обычаем корабли разбивают, товары грабят и из многих земель в наше государство дорогу торговым людям затворяют». Принимая Карстена Роде на свою службу, Иван IV уполномочивал его действовать против «польского короля, его подданных, союзников и пособников», преследуя огнем и мечом в портах и в открытом море, на воде и суше не только поляков и литовцев, но и всех привозящих к ним или отвозящих от них товары, припасы и пр.

Грамота, представляя собой каперский патент, являлась чрезвычайно важным документом, обеспечивающим каперам не только легальное положение, но и возможность базироваться на порты нейтральных или дружественных Москве государств для ремонта, пополнения запасов, отдыха, а также и для укрытия от преследования сильнейшего противника. Отсутствие патента ставило капера в ранг морского разбойника и влекло за собой, все вытекающие отсюда последствия.

Из дальнейшего мы увидим, что неожиданное появление московских каперов в Балтийском море вызвало такое возмущение всех противников Москвы, что никто из них не желал признать в них легальное средство борьбы, квалифицируя их только как «морских разбойников» и требуя применения к ним соответственных мер, начиная с лишения права убежища и стоянки в нейтральных портах.

Таковыми в данном случае являлись порты Дании, государства, дружественного Москве и хотя не воюющего с Польшей, но заинтересованного в ее ослаблении.[3]

На многочисленные жалобы прибалтийских государств, что московский царь поддерживает морских разбойников, которые прикрываются его именем, Иван Грозный официально называл Роде и его капитанов своими «слугами», утверждая, что «все, что ими делается, делается с его, царя, ведома с целью вредить подданным польского короля».