Флот, революция и власть в России: 1917–1921

Впоследствии вехами биографии Ф. Ф. Раскольникова станет мандат депутата Учредительного собрания (именно он зачитывал декларацию об уходе с собрания большевистской фракции), пост члена Верховной морской коллегии, участие в потоплении части Черноморского флота в Новороссийске летом 1918 г., командование Волжской флотилией до прекращения навигации 1918 г., назначение членом Морского отдела РВСР. В декабре 1918 г., возглавив набег на Ревель, Ф. Ф. Раскольников попал в плен к англичанам вместе с экипажами двух эсминцев. Проделав вынужденное путешествие в Англию, в мае 1919 г. он был обменян на два десятка пленных английских офицеров. После освобождения вновь назначается командовать красными речными силами на Волге. Так началась самая успешная военная кампания Раскольникова – летом 1919 г. Волжская (позднее Астраханская и Каспийская) флотилия активно боролась с войсками Деникина, а в мае 1920 г. совершила очень удачный рейд на иранский порт Энзели, заставив отступить английские войска и захватив значительные трофеи. Результаты этой операции трудно переоценить, учитывая, что в Энзели были уведены белыми практически все нефтеналивные суда Каспийского моря, а их возвращение позволило наладить транспортировку нефти на Волгу и далее в центр европейской части страны. Ф. Ф. Раскольников стал кавалером ордена Красного Знамени[534].

Наряду с несомненными организаторскими, ораторскими, писательскими способностями, в характере Ф. Ф. Раскольникова присутствовала некоторая «хлестаковщина». В его мемуарах и литературных произведениях это качество проявилось в подчеркивании собственной значимости, в нарочитом выпячивании своей роли в исторических событиях, иногда в значительных отступлениях от истины.

Вместе с Федором Федоровичем в ОГК учился И. С. Исаков (1894–1967), позднее подчиненный Ф. Ф. Раскольникова по Каспийской флотилии и адмирал флота Советского Союза. Ведя речь о рейде на иранский порт Энзели, И. С. Исаков писал: «Его заслуг нельзя отрицать как в руководстве по проведению всей кампании 1920 г., так и при проведении заключительной операции. Но если оставить в стороне восторженные и немного экзальтированные донесения в Москву, то надо сказать, что позже в ответах и особенно в воспоминаниях он был очень нескромен и полностью извратил “авторство” Энзелийской операции. Серьезнейшее государственное решение, в принятии которого, как видно из документов, принимали участие тт. Склянский, Каменев, Чичерин и Немитц (то есть быть или не быть операции, высаживать ли десант на персидскую территорию или нет и т. д.), Раскольников приписал персонально только себе, скрыв от всех директивную телеграмму коморси Немитца, полученную в Баку еще 1 мая… Раскольников воспользовался тем обстоятельством, что, по предложению наркоминдела Чичерина, комфлоту было приказано заявить персидским властям, что он действует по своему личному усмотрению, помимо Москвы. Но Раскольников пошел дальше и приписал себе не только инициативу в замысле и проведении операции, но и все действия флагманов, штаба и даже управления огнем отдельных кораблей»[535].

Мнение И. С. Исакова подтверждается свидетельством Ф. Ф. Раскольников, который участвовал в потоплении части Черноморского флота летом 1918 г. Он даже намекал на трусость И. И. Вахрамеева, Н. П. Глебова-Авилова и С. С. Данилова, пытавшихся ранее уговорить матросов потопить корабли: «Куда вы едете? – взволнованно, обращаясь ко мне, спросил рыжеусый Вахрамеев. – Вас на вокзале ждут и обязательно расстреляют. Нас ловили по всему городу, мы едва убежали»[536]. Автор приписал успех потопления флота исключительно самому себе. Однако, Ф. Ф. Раскольников «забыл» отметить, что его предшественникам пришлось иметь дело со всеми кораблями, пришедшими в Новороссийск, тогда как к моменту его приезда в город команды, категорически не желавшие топить корабли, уже увели их обратно в Севастополь, и на долю Ф. Ф. Раскольникова осталась значительно более легкая задача агитации среди сочувствовавших Советской власти или нейтральных моряков.

О наличии в характере Ф. Ф. Раскольникова черт безответственности свидетельствует такой факт: в апреле 1931 г., будучи советским полпредом в Эстонии, он выехал в Ленинград на постановку своей пьесы «Робеспьер», несмотря на то что в Таллине разразился правительственный кризис. Современные исследователи О. Н. Кен и А. И Рупасов пишут: «“Аналитические” доклады полпреда Раскольникова отличались безудержной фантазией. “Ну нельзя же совсем без фактов”, – взывал к нему член Коллегии» Наркомата иностранных дел Б. С. Стомоняков[537].