Флот судного дня

После обеда Кирилл доложил начальнику жилищного сектора о прибытии, получил каюту – и тут он снова отметил раздрай на станции. В душевой – все в «граффити» от плесени. Вода из крана грязноватая, склизкая, с намеком на присутствие органических кислот и ржавчины. Полотенце пованивает гнилью. Осветительные панели помигивают, как на дискотеке. Динамики громкосвязи повизгивают. Экран холовизора показывает только объемную муть. И это на станции, которая должна считаться золотой, по количеству вбуханных в нее миллиардов.

В самом деле, это кого-то беспокоит или нет? Кирилл попробовал подсоединиться к камерам видеонаблюдения в своем кольцевом отсеке. Но картинку получил только с той, которая в его каюте; что не покажется интересным даже при большом желании. Попробовать подключиться к системе технической диагностики? И там облом – нет доступа, хотя он зарегистрировался как работник техслужбы.

Уже по количеству бросающихся в глаза технических неисправностей можно заподозрить серьезную системную проблему. Похоже, идет постоянное и быстрое разрушение линий связи, средств контроля, систем жизнеобеспечения, и того, что лежит в основе всего этого – сверхустойчивых, самовосстанавливающихся (если верить рекламе поставщика) нанотех-материалов…

Начальник службы биологического контроля станции явно не ожидал увидеть постороннего в своем уютном офисе, напоминающем благодаря окнам-экранам, на которых присутствовало интенсивно-синее море и едко-голубое небо, бунгало где-нибудь на Мальдивах. При появлении незнакомца начальник оторвался от миски чего-то похожего на спагетти, только ползающего, поспешно выдернул из заушного разъема цилиндрик глюкера и снял блаженную улыбку с лица. Пригладил лысинку жестом, означающим смущение.

– О, представитель Росадаптертеха, господин Воскресенский, вы же только сегодня прибыли. А я был уверен, что русские любят отдохнуть. – Его маслянистые глазки стали совсем дружелюбными.

– Любят, поэтому я уже отдохнул, четыре месяца спячки, господин Гриппенрайтер, и теперь бодр как медведь по весне. Взял несколько образцов местных материалов и хотел бы изучить их в лаборатории. Заодно и нейроинтерфейсы проверю; если понадобится, займусь их настройкой, чтобы у исследователей при работе с зондами и манипуляторами было все легко и просто. Возможность ошибки надо учитывать до того, как она произошла…

Дальше обмен сообщениями пошел в таком режиме.

…Нет, господин Воскресенский, вам показалось; на самом деле, количество дефектов укладывается в допустимые вероятности…

…Я не знаю, господин Гриппенрайтер, какова допустимая вероятность превращения станции в кучу дерьма, но если это произойдет, нам в нем и купаться…

…Надо помнить, что мы не в Баден-Бадене, а возле Юпитера…

…Я помню, хотя в Баден-Бадене никогда не был…

Закончилась беседа тем, что паскуда Гриппенрайтер сослался на то, что так и не получил подтверждения полномочий господина Воскресенского от Международной комиссии по исследованию космического пространства. И что толку, что российский взнос составляет пятую часть ее бюджета и не менее четверти «Юпитера-12» построено на российские деньги. В международных инстанциях всем заправляют такие вот гриппенрайтеры.

Пять минут препирательств, и Кирилл оказался за дверью шикарного кабинета, а Гриппенрайтер продолжил чавкать своей лапшой и просматривать порнографическую виртуалку.

Так, есть где-нибудь поблизости алкоголь?

На прогулочной палубе, неподалеку от бара, стояла как бы случайно, совсем ненавязчиво, но явно поджидая Кирилла, некая дама. Впрочем, не совсем некая; он уже видел ее в столовой, там она была в форме службы поддержки, и пару раз перехватывал ее взгляд, прямо скажем, профессиональный буравящий. Кирилл вообще-то был осведомлен о своих «достоинствах», как говорится, вмиг не влюбишься. Может потому, что лицом он несколько напоминал «агрессивных русских Cossacks» с западных пропагандистских плакатов времен горячих и холодных войн – по крайней мере, для иностранцев. Поэтому дамский интерес к себе всегда проверял на червоточину. Его деньги эту даму интересовать не могли, по причине своего отсутствия, вряд ли она была в этом вопросе несведущей. Тогда что?

– Будем знакомы, меня зовут Альба Дирксен, – первой начала она, однако ее персональный чип был «затемнен» и не откликался по близкосвязи. – Ах да. К сожалению, мой транспондер заблокирован решением начальства, так что информацию обо мне автоматически вы не получите, поэтому все персональное – при личном общении. Кажется, вы ищете компанию, чтобы пригубить слабоалкогольные напитки – больше шести процентов алкоголя и одного литра за день на борту нашего «летучего голландца» не разрешено. Иначе вместо работы будут пьянки и моральное разложение, тем более что обстановка к этому располагает.

Кирилл буркнул что-то невнятное в ответ, как у него всегда, когда он вдруг становился объектом пристального внимания.

– Вы четыре месяца провели в спячке, – продолжила она с некоторым упреком.

– Управляемой, – напомнил он.