Флот судного дня

Захапав согнувшегося бандита, прикрылся им от ножевого удара. «Прикрытие», получив под ребро, булькнуло и засвистело продырявленным легким, затем с моей помощью попало под тычок другого ножа. На сей раз лезвие застряло в его жилистом теле. Я, ухватив за запястье того, что бил ножом, второй рукой хлопнул его снизу под локоть – до хруста ломающегося сустава. Нож, застрявший в теле «прикрытия», я вытащил сам, заодно подумав, что у никого из тех, похоже, нет огнестрела, значит угроза по сути снята. Тут и двое последних «демонов», завидев лезвие в моей руке, стали пятиться.

У одного, впрочем, пока что оставался нож. Он попробовал пырнуть меня, я коротко ударил ребром ладони по его кисти сбоку. Не слишком удачно, лезвие его ножа скользнуло по моим наручным часам, отчего они заиграли будильное «Нас утро встречает прохладой» и сломались. Может, поэтому я чиркнул трофейным ножом возле его лица, намекая, «не зли меня», а получилось так, что отхватил ему полноса случайно. И тот боец уже не боец, выронил свое оружие, плачет, жалуется на меня небесам.

Последний функционирующий бандит откровенно собрался дать деру. Я успел ухватить его за ворот рубашки, но он сумел выскользнуть из нее и улепетывал, поблескивая какое-то время лопатками, опять-таки похожими на крылышки общипанной курицы. Единственным наказанием был для него шматок грязи, которым я зафитилил вдогонку, – слышно было, как у него рванул пердак от страха.

Четверо пострадавших стонали и переживали у забора, совсем уже безобидные. У одного из них в сумке я нащупал шприц-пистолет – они, похоже, собирались усыпить меня и привезти куда-то просто как тушу. Работают на черных трансплантологов? Допросить, что ли? Я взял одного из тех за ухо, похожее на пельмешку, и слегка покрутил. Но прежде чем задать вопрос на засыпку, почувствовал мокрое и липкое на пальцах – ухо, что ли, оторвалось.

Но вот из темноты ко мне подвинулся шестой, которого я ранее не видел, на две головы выше предыдущих, даже выше меня, блеснула холодом вороненая сталь ствола и высветились ядовитой желтизной зрачки. Это исполнение приговора. И Отче Наш не успею прочитать, как попаду в лучший мир.

Однако с воем полицейской сирены в глаза ударил плотный свет фар. И шестой исчез. А на меня, наставив стволы, принялись орать трое коротышек-полицейских в фуражках с высоченными тульями, которые им придавали вид петушков. Где ж вы раньше-то были?

Мне вывернули руки, ткнули носом в грязь, пахнущую скисшими фруктами, и защелкнули сзади наручники. Еще одно воздаяние за Путри, надеюсь, последнее. Нет, зря понадеялся. Меня выпрямили и обильно прыснули в глаза перечным спреем. Зачем, дебилы? Позаимствовали идею у жирных американских копов, у которых задница в штаны не помещается? Нет чтобы самим что-нибудь придумать. Я почти что отключился от адской боли – это вам, блин, не крохотные кулаки шоколадных братишек. Она не только разрезала глаза, но и пластовала весь череп, как огурец.

Полностью пришел в себя только в полицейском участке. Причем приходил в себя как-то по частям. Вначале включился стрекот цикад из-за окна и шум пропаренного воздуха, который толкли лопасти вентилятора. Затем почувствовалось распирающее давление глазных яблок, готовых лопнуть, потом увидел лампу, которая лила свет – желтый и противный, как моча из бутылки, куда писают в местных трущобах по причине отсутствия ватерклозета. Потом увидел купол облезлой головы, на которую сливался свет. Это какой-то полицейский чин с лысиной, похожей на след от копыта. Потом обозначились гекконы на стене, которую забрызгали капли света-мочи. Наконец, давление в своем мочевом пузыре – возраст, как-никак, напоминает о себе.

Полицейский чин говорил со мной на «пиджине», малайском с добавлением китайского, испанского и английского. Официальном языке Технонезии, населенной преимущественно яванцами, бангладешцами, филиппинцами, латиносами всякими. Тонкоголосой скороговоркой, словно бы натянутой на крылышки насекомых.

– Кто тебе позволил бить и калечить наших людей? Думаешь, что ты такой большой и толстый, что тебе все можно?

И чего они все привязались к моей толщине? Не так давно, лет пятнадцать назад, я был просто высокий, стройный парень около сорока, копна волос, в которой пальцы застревали, почти что «кубики» на животе. А потом старость подкинула мне лишних полсотни кило и авоську прочих печалей.

– Начальник, неужели вы думаете, что я один напал на шестерых человек? Я что, похож на шестирукого Шиву?