Флот судного дня

Я, нырнув по низу, успел пригвоздить самурайским ножом стопу господина Зеффа к потолку, ставшему нынче палубой. Метаморфант дернулся, но не смог высвободиться. Я думал, что Зефф сейчас обернется ко мне со всеми вытекающими последствиями. Но он только сказал:

– Счастливо оставаться. Тебе повезло, человечек, ты встретился с богом, а это дорогого стоит. Вечной жизни на небесах нет, не надейся, но она есть у меня. Ты, конечно, мог прожить еще лет десять – двадцать, но в страхе, бедно и некачественно, с нарастающим количеством болячек, а так все закончится для тебя быстро и красиво.

Затем самая зубастая часть миллиардера – бывшая грудная клетка – выдвинулась вперед по максимуму и с треском рвущихся тканей покинула старое тело. А старое тело – точнее, что от него осталось – рухнуло плашмя. Собственно, старый Саймон Зефф остался лежать чехлом на палубе. А оснащенная челюстями грудь, которая продолжалась теперь удлиненным брюшком и была снабжена ластовидными конечностями, зашлепала вперед. К новой жизни. Голова ей уже не требовалась. В брюшке что-то копошилось, должно быть, мелкие спорозоиты. Это ж ооциста нового уровня.

Я бросился вдогонку и не сумел увернуться от клубка змеящихся отростков, брошенных драконом Зеффом в мою сторону. Щупальца принайтовали меня к трубе и пробили кожу в нескольких местах.

А капсула с рывком, полученным от катапульты, ушла в сторону, после чего шлюз затопило водой.

Дракон Зефф улетел, обогащенный новыми знаниями и контрактами на DEIM-2, проживать свою вечную всемогущую жизнь. «Батавия» пошла на дно – бурлящая вода поглощала бывший ковчег миллиардеров, а теперь просто огромное корыто, заполненное даблами. Похоже, что несмотря на много интересных и неожиданных ходов, эту партию невозможно было выиграть. Бабло опять победило то, что оно считает злом. И надо согласиться с Гербертом Спенсером, что «сильные, побеждая слабых, делают общество сильнее». Но что остается мне? Умереть; надеюсь, с честью. Как сказал один старый промысловик на Белом море, а Борис Шергин записал – смерть забирает свое, но не все.

Но потом я заметил, что мне больно, и очень нехорошо, но если я не жив, то, по крайней мере, не мертв, и, более того, путы не держат меня, я их обрезал самурайским ножом. Меня понесло потоком по утонувшему кораблю и потом выбросило наружу через лопнувший под давлением моря иллюминатор. Тут я окончательно понял, что живой и даже дышу в воде. И в воде мне, пожалуй, легче, чем без воды, вес не мешает. И такое ощущение, что у меня бьется второе сердце.

Я, отчаянно толкаясь ногами, отдалился от тонущего корабля, чтобы он не утянул меня вниз. И это был большой плюс. Но в качестве большого минуса, у меня появились попутчики – какие-то твари, похожие на моллюсков. И на людей тоже.

Один из них захватил меня своим щупальцем с крупными разрывающими кожу присосками и стал подтаскивать поближе к своей вытянутой пасти, более всего напоминающей огромный клюв, способный перекусить пополам и акулу. И что-то в этом клюве было смахивающее на фрезерную пилу. По ходу дела я высвободил свою руку и ударил самурайским ножом поверх клюва – кажется, подействовало. Однако ко мне подплывали еще трое человекомоллюсков.

И они меня зацапали. Обхватили щупальцами ноги и руки, ухватили за шею и потащили вниз. Становилось все темнее и холоднее. Вдруг стала ощущаться давящая на меня толща воды – ведь не выпустит она меня! Пятьсот метров ниже морской поверхности – Глубина, огромнейшее расстояние от привычного мира. Это больше, чем пятьсот километров от поверхности Земли в космосе.

Навстречу нам из серой мглы вырвалось три больших серых тела. Гринды! Они приняли моих оппонентов за самых настоящих кальмаров. Схватили и мигом утащили.

Только мне уже не подняться. Я заперт в темной мокрой могиле. Однако паники не было, как если бы на дне мрака показался свет.

И в эту, может быть, последнюю секунду океанская глубина заговорила со мной, с глубиной во мне. И секунда стала очень большой, словно в ней свернулась тугим клубочком длинная змея времени. И мое сознание растеклось по ее черно-глянцевому телу.

И в ней было все время деймов, каждое их мгновение, когда они впитывали всевозможные сведения о том, как работает каждый человеческий орган, и какие мысли и желания скрывает каждый человеческий мозг.

Я просто сказал: «Хватит», когда мое сознание почти полностью растворилось в теле «Мирового змея», когда мое «я» было на грани перехода в «не-я». И тогда прекратился поток вибраций, что проходил через молекулярный процессор каждого дейма, и наступило молчание. И это черно-глянцевое тело превратилось в мрак без опознавательных знаков, где ничего нет. Лишь ненадолго возникало какое-то колебание, но снова таяло в глубинном покое.

И тут какое-то быстрое тело потащило меня наверх. Похожее на русалку, только в форменном жакете.

Сейчас. Утонувшая Атлантида

Где-то в Технонезии старый орангутанг по имени Ман провел палочкой по земле, и из его труда появилось что-то похожее на спираль, в которую вплеталась еще одна спираль.