Флотоводцы и мореплаватели Екатерины Великой

Думаю, что и самим вам будет приятна просьба сего вручителя господина поручика флота Сарычева, с которою он ко мне адресовался. Он отправляется в числе прочих морских офицеров с господином Биллингсом; знает очень хорошо свою морского офицера должность и довольно математику, но не случалось никогда делать ему астрономических примечаний долготы и широты. Сие то хочется ему видеть на практике и для сего просил он меня, чтобы адресовать его к вам, государь мой.

Много одолжить меня изволите, ежели ему и другим еще с ним же отправляющимися офицерам, которые явятся у вас с ним, пожалуете, буде то можно, покажите хотя однажды практику тех примечаний на здешней Академической обсерватории и притом пожалуйте изъясните им и употребление некоторых им еще мало известных инструментов, кои берет с собою господин Биллингс.

О дозволении ходить на обсерваторию просил ея сиятельство княгиню Дашкову[62], которая охотно на то согласилась и хотела дать о том свое повеление»[15, с. 40–41]. Так по инициативе Г. А. Сарычевау офицеров экспедиции появилась возможность ознакомиться с методикой астрономических определений, так сказать, из первых рук.

Экспедиция была хорошо оснащена приборами, необходимыми для проведения астрономических наблюдений: квадрантами, секстанами, хроматическими зрительными трубами, в том числе телескопами «для ночного примечания», а также компасами, термометрами и барометрами. Таким добротным навигационным и научным снаряжением участники экспедиции были обязаны академику П. С. Палласу.

Уже 12 сентября 1785 г. Г. А. Сарычев в сопровождении двух мастеровых выехал из Санкт- Петербурга и 10 ноября добрался до Иркутска. Там он ознакомился с данными по состоянию имеемых в Охотске судов и наличием там материалов, оборудования и запасов для строительства новых судов. Он убедился, что годных для участия в экспедиции судов там нет, а необходимые материалы и оборудование для постройки и снабжения новых судов отсутствуют. Он доложил иркутскому губернатору генерал–поручику Якоби об этом и представил ему ведомость материалов и оборудования, которые необходимо заготовить в Иркутске в зимний период, а летом доставить в Охотск.

В начале декабря Сарычев выехал из Иркутска и 10 января добрался до Якутска. Там ему сообщили, что далее к Охотску в зимнее время никто не ездит, кроме «легкой почты» по причине глубоких снегов и необитаемости мест по пути и советовали дождаться весны. Но Сарычева это не остановило, он решил не упускать времени и двинулся в путь, несмотря на все опасности и трудности, которые могли встретиться в дороге. Он приобрел теплое оленье платье, обыкновенно употребляемое в этих местах в дороге, и запасся продовольствием в расчете на два месяца пути.

22 января отправился Сарычев в дальнюю тяжелую дорогу из Якутска в сопровождении якутов- проводников. Караван состоял из верховых и вьючных лошадей. На каждую вьючную лошадь нагружали не более пяти пудов (80 кг) вещей и провизии. Сначала дорога шла через якутские улусы. Улусом называли район с несколькими селениями, состоящими под управлением одного князька, или старшины — выбранного из зажиточных якутов старосты. Сарычев с интересом наблюдал незнакомый для него быт обитателей отдаленных районов Российской империи: «Ночлеги имели мы по большей части в юртах и принимаемы были везде ласково. Можно сказать, что гостеприимство у якутов есть первая добродетель: не успеешь приехать к селению, как они уже встречают, помогают сойти с лошади и ведут в юрту, раскладывают большой огонь, снимают с приезжего платье и обувь, очищают снег и сушат. Постелю приготовляют в самом покойном месте и стараются услужить сколько возможно.