Флудий & Кузьмич

Наконец, попав в заветный ангар кузницы, я был буквально под корень скошен увиденным, как беспрепятственно разрастающаяся и от того возомнившая себя неприкасаемой трава флегматичной газонокосилкой. Представьте себе, Командор, хотя для вас это в принципе не возможно, нечто среднее между вдрызг изношенным не менее чем семью пятилетками ударного труда трактором «Беларусь» и останками, с позволения сказать, автомобиля «Запорожец» намотавшим по местным колдобинам, традиционно называемыми дорогами порядка десятка экваторов Земли.

Так вот, то, что вы, себе там нафантазировали, выбросьте побыстрее и как можно дальше из головы, ибо самое больное или даже напротив – богатое воображение – не в состоянии, по моему скромному разумению, смоделировать что-то похожее на реальный прототип, сотворённый Ломакиным. Сей, непонятно каким образом соединённый гибрид бывшего трактора и авто, был увенчан приваренным к крыше конструкции двигателем внутреннего сгорания неопределённой мощности от которого, как нечёсаные лианы, свисали разноцветные провода и шланги. Объединённый невесть чем корпус новоявленного детища гения ко всему прочему был раскрашен не в строгие или маскировочные цвета, а как нарочно – вызывающе яркие, как детские карусели или подгузники.

Каюсь, что в первую секунду, я беспросветно пал духом, так как понял, что вариант спасения «малютки» при помощи так называемого «вертолёта» – суть мёртворожденная утопия в мозгу местного самородка, в таланте которого я тут же засомневался. Таким образом, зародившаяся было всего три часа назад надежда на удачное продолжение миссии ВВС, сменилось тревожной и тупой безнадёжностью. Видимо, почувствовав мои внутренние терзания, Пётр вновь уверенно оборвал затянувшуюся паузу неувядающим оптимизмом:

– Зря сомневаетесь, Фёдор Фомич, вот лопасти закрепим, контакты разведём, всё отладим и взлетит! Сами знаете… не всё золото, что блестит.

– Так-то оно так, Петь, ну уж больно твой аппарат с виду неказист, извини, без обид, – осторожничал я, не зная толком как повести дальше дело, – вот я чуть-чуть, с точки зрения аэродинамики некоторым образом эстетики, и засомневался.

– А с чего вертолёту красивым-то быть, – всё-таки обиделся кузнец, – я понимаю: у вас там, в Москве, в НИИ и материалы, и инструменты, да и специалисты самые лучшие, а у нас – что на земле найдешь, из того и соберешь.

– Да погоди ты дуться, это я так… по привычке критикую, по должности…ты сам же говорил, что все расчёты и чертежи сто раз перепроверял – вот давай в сто первый – последний раз, но уже вместе проверим, я всё-таки какой-никакой, а инженер-конструктор… ну, идёт? – подбодрил я Петра, собравшись, наконец, с мыслями.

«Деваться мне всё равно особенно некуда» – рассудил я, – «новый план тоже отсутствует, а полчаса, которых за глаза хватит, что б разобраться в «вертолёте» всё равно ничего не решают, да и Петру будет приятно – без его помощи мне, судя по всему, так или иначе «малютку» из-под земли не достать».

– Идёт! – как ребёнок, которому разрешили мороженое, обрадовался он.

И я принялся не спешено вникать в суть конструкции летательного аппарата, проверяя чертежи и расчёты. Ломакин же, яки пчела вокруг нектара, буквально летал вокруг меня, с азартом поясняя каждую циферку и штришок. Постепенно было улетучившаяся надежда, вновь возвращалась в мою успокаивающуюся душу, ибо, чем тщательнее я разбирался в документах, тем более осознавал всю простоту и гениальность конструкции вертолёта, надежность и удивительные лётные характеристики которого уже не вызывали у меня никаких сомнений.

«Клянусь бесконечностью», – всё более восхищался я таланту кузнеца – «если такие самородки, фактически без фундаментального образования – самоучки, исключительно по природной смекалке, из подручных средств созидают такое, то, что ж будет, когда таким уникальным людям создадут соответствующие условия – это же уму непостижимо – эдак земляне за век, другой и нас технически догонят».

– Бог в помощь! – вдруг, словно синхронный залп двух местных 70-ти дюймовых гаубиц грянул за спиной, в дребезги подорвав мои размышления о влиянии гения на положительное развитие цивилизации.

Я инстинктивно обернулся и увидел, еле умещавшихся в просвете ворот ангара двух молодцев, совершенно одинаковых с лица.

– Спасибо, братцы, и вам того же, – улыбнувшись ответил им Пётр. – Вот, Фёдор Фомич, полюбуйтесь – близнецы, о которых мы говорили – Алексей и Тимофей Удальцовы!

– Ишь ты, прям богатыри былинные! – искренне восхитился я красоте, силе и стати, которыми природа щедро наградила розовощёких, кровь с молоком, парней, чей уверенный, спокойный взгляд и степенное не многословие заранее внушали симпатии и уважение.

– А то! Не оскудела земля Русская, ещё рожает, милая, себе на славу деточек, – едва втиснулся меж близнецами Кузьмич, безуспешно пытаясь по-отцовски обхватить их огромные плечи.