Фобия

Он всегда все делал прямо. Когда харизматичный и эксцентричный Тассен еще тогда на 2-м курсе сколотил свою «банду» среди наиболее борзых и ретивых курсантов, Беккет, как и остальные преподаватели, смотрел на это сквозь пальцы. С каждой новой группой прибывающих в учебку происходило разделение на слабых и сильных, смелых и трусливых, умных и глупых. Лидеры собирали вокруг себя лояльных и начинали паразитировать за счет остальных. Явных нарушений они как правило избегали, но преподаватели и кураторы видели, что одни откровенно унижают других. На этот счет были свои инструкции, которые запрещали влезать во внутренние взаимоотношения, если не нарушен закон и устав. Когда сразу на 3-м курсе появился новичок, сдавший экзамены экспромтом за 2 предыдущих года, жизнь группы резко изменилась. Тассену и его «головорезам» наседать и унижать остальных стало опасно. Брод влезал почти в любую потасовку. Он защищал всех без разбора даже откровенно «трусливых овец», кои в общем «стаде» тоже водились. Беккета тогда поразило, как грамотно Брод все это делал. Он никогда не начинал первым, но всегда мастерски провоцировал кого-то из дружков Тассена. Если же ему прилетали наказания до кучи, как и остальным, то он всегда соглашался и никогда не перечил. Беккет, как и другие инструкторы, интересовался делом Брода, но оно почему-то было засекречено. Это все порождало различные догадки и домыслы вплоть до того, что Брод был якобы специально подослан в группу в качестве некоего эксперимента. Подобная таинственность вокруг фигуры новенького и подвигла «дедулю Бэка» обратить более пристальное внимание. Отличная успеваемость курсанта еще более утвердила многих инструкторов, включая и самого Беккета, в обоснованности и убедительности некоторых догадок.

— Смысл в том, Брод, что ты готовишься передать свою жизнь этой боевой машине… Для того, чтоб она распорядилась ей должным образом, тебе нужно подружиться с ней и полюбить ее, как самого драгоценного и близкого друга.

Всегда послушный и исполнительный Брод в тот раз почему-то заартачился. Беккет строго посмотрел на курсанта. Тот пояснил.

— Не в обиду вам, сэр, но для меня «Ласточка» — это лишь этап в жизни. Я не хочу привязываться к временному.

Беккета возмутил этот ответ до глубины души.

— Привязываться к временному, говоришь? … А разве твои встревание в конфликты — это стремление к вечному!?

Курсант замялся и какое-то время просто ничего не отвечал. Беккет же счел это слабостью и продолжил:

— А ты не думал, что нарушаешь существующий порядок, а!? … А я тебе, как опытный инструктор, скажу. Те, кто смогли объединиться сейчас во время учебы, потом сохранят свое единство и будут горой стоять друг за друга! А те трусы и слабаки, что все 5 лет отхватывали от Тассена и его ребят, так и останутся слабаками! Их карьера закончится, не начавшись, на какой-нибудь далекой КСП, одной из многочисленных тех-служб связи или инженерных бригад!

Брод все так же молчал и не спорил с Беккетом. Зато сам дедуля Бэк, уже остыв немного, сменил тон:

— Ты не подумай. Я искренне восхищаюсь твоими навыками находить трещины в стане Тассена и бить по ним… Но, Брод, посмотри на себя со стороны. Ты ж одиночка… Почему не привлёк никого из тех, кого защищал? Почему не проявил свои организаторские способности? … Они ж у тебя точно есть.

На этот раз курсант ответил быстро:

— Потому что мне с ними не по пути… А все эти тайные группы по интересам в ущерб остальных курсантам мне противны до глубины души, сэр… Если хотите знать, у меня тоже есть опыт. Я знаю, к чему они приведут… Или могут привести.

— Ну, и к чему же? — поинтересовался Беккет, желая сначала вывести курсанта на откровенность, а потом показать, где он ошибается.

Брод слегка занервничал. Беккет заметил в нем внутреннюю брань. Пришло ему на память и закрытое личное дело курсанта.

— Мне трудно с вами спорить, сэр… Там, откуда я пришел подобное попустительство закончилось гибелью 2 курсантов из спец-группы.

— Попустительство!? — возмутился Беккет. — Ваша группа далеко не первая, которую я курирую… Поверь мне, если Тассен или кто-то из его дружков нарушит правила, то сразу же поплатится за это!

Брод лишь покачал головой. На его лице читалась какая-то глубокая скорбь, будто он совершенно точно знал о каком-то плохом исходе и сознательно молчал или ходил вокруг да около.

— Сэр, вы заблуждаетесь. Коллективный разум всегда на шаг впереди одиночки — снова обтекаемо пояснил Брод. — Вот только и одиночки могут долго таить злобу в себе и потом выплеснуть ее так, что мало никому не покажется.

Беккету уже совершенно не нравилось развитие этого разговора. Он внезапно осознал наличие некоего двойного дна в проблеме, о котором раньше и не догадывался. Да, и среди преподавательского состава никто и не задумывался об одиночках и их проблемах, каково им переносить из года в год унижения от сокурсников. Беккет даже перебрал в голове несколько последних выпусков, но так и не вспомнил, чтоб кто-то из них как-то негативно проявил себя.