Фобия

— Да, я умер.

— Тогда скажи мне правду. Один-единственный раз в жизни скажи правду, Марк. Ты любил меня? Хоть немного?

— Я любил только тебя, Рина.

— Это правда?

— Ну конечно! Ты хочешь ко мне?

— Я? Да. Наверное, я хочу к тебе, Марк. Я очень хочу к тебе.

— Тогда иди.

— Как?

— Ты знаешь.

— Я только догадываюсь. Я ужасная трусиха.

— Я очень люблю тебя, Рина. Только тебя.

— Марк! Марк!! Марк!!!

Длинные гудки.

— Алло?!!

— Наконец-то!

— Три часа ночи!!! Кто это?!!!

— Ника? Это я, Рина.

— Рина? Ты с ума сошла!

— Да. Я хотела сказать, что готова.

— К чему?

— Умереть.

— Что?

— Все этого хотят. Я хочу тебе кое-что прочитать.

— Что?

— Мое завещание. Я написала это сегодня. Ты слушаешь?

— А что мне остается делать?

— «Все, чем я владею на данный момент, завещаю Алле Владиславовне Сечкиной, тысяча девятьсот семьдесят восьмого года рождения. Все движимое и недвижимое имущество, все, что досталось мне по наследству».

— Рина, это бред. Полный бред.

— Ты думаешь?

— Это завещание никто не признает действительным.

— А я завтра позвоню в соседнюю квартиру, там живут муж с женой, очень интеллигентные и вменяемые люди, и попрошу их подписать эту бумагу. Как свидетелей. Или просто пойду к нотариусу.

— Зачем тебе это нужно?

— Затем. Кстати, это действительно было эхо. Мой телефон прослушивается.

— Что?!

— Игорь Анатольевич так думает.

— Игорь Анатольевич?

— Детектив.

— Что ж.

— А завещание завтра будет лежать в моем письменном столе. А потом я подумаю, что делать. Марк зовет меня, Ника.

— Ну-ну.

— Спокойной ночи.

— И тебе… того же.

Длинный гудок.

— Я знаю, вы меня слышите. Вы все сейчас меня слышите. Я знаю, чего вы все от меня хотите. Но так просто я не уйду, нет. Я теперь хочу сделать это вам назло. Остаться жить. Я стисну зубы и сделаю это. Просто потому, что это несправедливо. Все, что вы делаете со мной, несправедливо. За что? Что я вам всем сделала плохого? Вы не понимаете, что как только я уйду, зла на свете станет гораздо больше, потому вы все сцепитесь друг с другом, а вы не я. Вы волки, вы будете рвать друг друга на части. Это будет великая драка. Сейчас вы договорились против меня и поэтому сильны. Но друг против друга… Завтра я проснусь и буду вспоминать эту ночь как страшный кошмар. Кошмар, который закончился. Спокойной ночи вам всем. Завтра я обязательно попробую выйти из дома.

Длинные гудки.

— Капитан Севастьянов слушает.

— Меня опять хотели убить.

— Что? Кто это?

— Марина Водопьянова.

— А-а-а… Опять вы со своими галлюцинациями! Что на этот раз?

— В конце концов, какое вы имеете право мне не верить?

— Послушайте, это уже смешно! Вас опять хотели убить! Может, хватит?

— Я сегодня вышла на улицу.

— Поздравляю.

— Я вышла на улицу и, кажется, забыла закрыть дверь своей квартиры.

— Почему вы так думаете?

— Потому что когда я пришла, он был там.

— Кто он?

— Тот человек. Он был в моей комнате, стоял у письменного стола. Спиной ко мне. Высокий мужчина. Светило солнце. Сегодня весь день светило солнце.

— Да-да.

— Я видела только, что у него широкие плечи и темные волосы. Он стоял ко мне спиной. И я закричала. Потом ничего не помню.

— Он вас ударил?

— Нет, он обернулся.

— И… что?

— Я не помню. Дальше ничего не помню. Мне словно не хватило воздуха, заболело в груди, слева, а потом, кажется, я потеряла сознание. От страха, потому что… Я испугалась. Да. Я очень испугалась.

— А говорите, что вас хотели убить.

— На мне нет ни ссадин, ни синяков, ни каких-либо других следов насилия. Нигде. И я абсолютно не помню, почему вдруг упала в обморок.

— Вы знаете этого человека?

— Да. Наверное.

— Кто он?

— Похож на… Марка.

— У вас теперь все похожи на Марка.

— Может быть. Нет, у этого мужчины были темные волосы и… усы. Господи, у Анатолия тоже усы! И темные волосы!

— У шофера? Значит, это был он?

— Не знаю. Ничего не знаю.

— А может быть, вообще никого не было?

— Не знаю. Но… Мне сегодня гораздо лучше, я оделась, вышла на улицу, постояла немного у подъезда. Меня видели люди. Да. Наши соседи, муж с женой. Они меня видели.

— Ну и что?

— Значит, я выходила из дома. А если выходила, значит, и возвращалась.

— Это уж точно. Поскольку вы сейчас дома. Вы ведь из дома мне звоните? Или по мобильному?

— Как вы можете!

— А что?

— Я же ненавижу мобильные телефоны!

— Бывает. Послушайте, может быть, у вас что-то пропало?

— Пропало?

— Ну да. Если этот мужчина стоял в вашей комнате у письменного стола, значит, он что-то искал?

— Но что у меня можно искать? Денег больших в доме нет, драгоценности пропали.

— Вы вообще-то как, Марина Сергеевна?

— В каком смысле?

— Я в том смысле, что ваш адвокат настаивает очень на принудительном освидетельствовании вас врачом-психиатром.

— И что будет, если он меня освидетельствует?

— Это ему решать.

— Меня могут направить на принудительное лечение?

— Ну зачем вы так? Вы женщина обеспеченная, ляжете в хорошую, дорогую клинику, о вашем наследстве Цимлянский позаботится. Я так понял, что он хочет опекунства над вами. Просто-таки усиленно этого добивается под предлогом вашей от нас защиты. А вы куда предпочитаете, Марина Сергеевна, в психушку или в тюрьму?