Fохтаун

– Великолепно! – сказала Алияф с довольной улыбкой на своём худом лице. – Я вижу в вас большой потенциал, Ждана! Мы все благодарим вас за то, что пришли сегодня к нам. Коллеги, ваши вопросы, если они ещё остались!

– Да, – сосредоточенно отозвался Жак. – Мы понимаем, что вы хорошо разбираетесь в предмете и понимаете общественные процессы, вызывающие те или иные исторические события. Мы устраиваем собеседования с абитуриентами, потому что ищем студентов, готовых после нашего университета занимать очень высокие государственные посты. Именно поэтому нам важно понимать личное отношение студента к жизни. Вы так и не рассказали о вашем личном отношении к развалу «Системы». Хотя именно об этом спросила вас Алияф. Ваши последние слова – не более чем пересказ, хронология. И мне кажется, что вы не говорите всего, что думаете. Создаётся впечатление, что вы получили знания, которые не до конца осмыслили. Вы ведь занимались не только в школе? Вы брали дополнительные уроки?

Ждана молча мотнула головой. Её щёки покрыл алый румянец.

– Дорогая, – ласково обратился к ней бородатый Фадей Фадеевич, – вы создаёте впечатление девушки, воспитанной очень образованными родителями. Расскажите нам о себе, о своей семье.

– Мой отец… – начала Ждана, но Жак резко прервал её.

– Ваш отец, Киэй Карданов, по образованию лингвист. – Он смотрел прямо на неё своими маленькими неподвижными глазами.

– Языковед, – резко поправила его Ждана, но тут же смутилась, ссутулилась и опустила глаза.

– Дорогая, скажите, – снова вступил в разговор ласковый Фадей Фадеевич, – ваш отец занимался с вами? Не переживайте, мы ведь просто общаемся. Цель нашей беседы – знакомство. Мы узнаем вас лучше, а вы увидите, какие мы люди.

Ждана перевела дух и в очередной раз глянула налево.

– Мой отец, – начала она, не сводя глаз с того места, где стоял робот Огастес, – действительно языковед. Он помогал мне по учёбе. Он хороший… Он хочет сделать всё правильно и вырастить из меня человека.

– Ваш отец работает в СКПД? – холодно спросил Жак. – Ждана! Посмотрите на меня.

Ждана смотрела даже не на робота, а куда-то в пространство, но когда Жак назвал её имя, она вздрогнула и повернулась к говорящему.

– Следственный Комитет по Делам «Системы», – произнесла она неуверенно, будто бы сомневаясь в правильности названия.

– Киэй Карданов, ваш отец, работает в СКПД давно, но значительного продвижения по службе я не вижу, – сказал Жак.

– Жак, это логично! – спокойным голосом сказала Алияф, повернувшись к своему коллеге. – Отец, с высшим образованием, на почётной должности, помогает дочери с историей. Воспитывает в ней правильное отношение к прошлому. Прививает ценности.

– В том и дело, Алияф! – ответил ей Жак. – Я так и не услышал от Жданы её собственного отношения! Что она чувствует по поводу развала ССЭР? Отец может многое дать своей дочери, я в этом не сомневаюсь. Но отношение! Это каждый человек должен взрастить в себе сам. Ждана, мы хотим понять, что думаете по поводу развала ССЭР вы, как личность?

Ждана задумалась, приоткрыла рот и устремила взгляд куда-то вверх. В этот момент бархатная кожа её лица засияла светом беззаботности; нетронутый горестными невзгодами бархат… Девушка, абсолютно свободная от оков времени, с душой, устремлённой в бесконечность, медленно закрыла глаза и спокойно вдохнула полной грудью. И вдох этот, столь тихий и протяжённый, казалось, втянул в девушку весь воздух комнаты, всё пространство и все те часы, которые проходили в этой комнате от её строительства до последнего момента. Ждана задержала дыхание, а затем тихо выдохнула и открыла глаза.

– Что думаем мы? – абсолютно спокойно переспросила она. – Мы думаем. Часто. Постоянно.

– Нет, не вы с отцом, а именно вы! – пояснил Жак.

– Да, мы! – ответила Ждана. – Не мы с отцом, а мы. Я и 9801.

– Простите, я вас не понял, – запутался Жак.

– Я и 9801 не перестаём думать об этом событии, – пояснила девушка.

– Что такое 9801?! – разозлился Жак. – О чём вы говорите?

– Что такое 9801?! Это прошлое, но это и настоящее, – словно в забытьи ответила Ждана и перевела мечтательный взгляд с потолка снова налево, в сторону робота Огастеса. – 9801 сейчас здесь. И когда он рядом, я чувствую себя спокойной. Гораздо спокойнее, чем без него. Я могу быть несчастлива или озабочена проблемами, но в его присутствии я поглощена беспредельным спокойствием. Это то, чего так не хватает папе. И знаете что? 9801 говорит, что вы позвали меня сюда не для того, чтобы узнать о моём мнении. Вы не хотите, чтобы я говорила вам о своём мнении. Вы хотите, чтобы я произнесла ваше мнение. 9801 говорит, что мне надо выбрать: говорить вам то, что хотите вы, и получить то, что хочу я, или же говорить то, что хочу говорить я, и приблизить наступление неизбежного.

– Милая, – прервал её Фадей Фадеевич, – кто такой 9801?