Фокиниада

– Да вы его совсем не маленько обезвредили, – присвистнул Вася, беря парня за запястье и нащупывая пульс. – Тут переломом основания черепа попахивает! Впрочем, пульс есть. Чем вы его, мисс Пицунда, так оприходовали?

– Бревном, – потупилась Драма Ивановна. – Возле сторожки брёвен было, как коз нерезаных.

– Собак,– строго поправил Лаврухин. – Почему вы не залезли вместе со всеми в дом?

– Замешкалась. У меня юбка узкая, а никто из вас не подал руки. Пока я подол задирала, смотрю, к дому кто-то крадётся с канистрой. Я в кусты – шмыг. А этот, – она кивнула на пленника, – бензином в окно – шарах! И зажигалкой – чирк! Полыхнуло как в цирке. Пока он дверь снаружи подпирал, я бревно схватила и по голове его – шмяк! Потом я ему руки своим поясом связала и в машину за ноги отволокла. Извините, что за руль посадила… Как-то не очень, по-моему…

– Вы прямо Джеки Чан какой-то, – восхитилась Шуба. – Правда, если бы машина стояла на несколько метров дальше, мы бы живьём сгорели. Вам нужно было сначала нас выпустить, а потом уже упражняться в таскании тяжестей.

– Извините, – пробормотала Фокина. – Я просто подумала, что очень нужно поймать этого парня, ведь, по всей видимости, он и есть тот самый маньяк…

– Кто этот цуцик? – обратился к Севке Лаврухин.

– Светозар Лунёв. Сторож «Соколика», – объяснил Фокин. – Погнали быстрее в офис, мне нужно срочно допросить его, пока он не окочурился.

– Постойте, – вмешалась Шуба, – а как же мы его повезём? В машине для него нет места!

– Давайте его в багажник! – предложил Вася.

– В мой багажник войдёт только пара туфлей и зонтик, – покачала головой Шурка. – Нужно к крыше сторожа привязать. У меня и верёвка есть! – Она быстро достала из багажника моток капронового фала.

– Позвольте… – растерялся Лаврухин. – Это как-то противозаконно и неэтично.

– А людей пачками резать и нас поджигать этично?! – заорал Севка. – Давай, Вася, вяжи злодея! На крышу его! Если что, ты нас прикроешь, мент ты или не мент?

– Если что, я вместе с вами сяду, – проворчал Лаврухин, вытаскивая безжизненное тело сторожа из машины и обматывая его капроновым фалом.

Через десять минут они мчались по городским улицам со странным грузом на крыше.

Вахтёр в НИИ ничего не спросил, когда они тащили через турникет связанного Лунёва.

– Милиция, – вздохнув, пояснил Вася обескураженному вахтёру и даже показал ему удостоверение.

* * *

Связанного Лунёва усадили в Севкино кресло и стали реанимировать.

Драма Ивановна дала понюхать ему нашатырный спирт, который отыскала в своём ридикюле, Шуба деликатно побрызгала в лицо Светозара водой, Севка отыскал в сейфе коньяк и попытался влить его в рот Лунёву.

Тот не подавал признаков жизни, хотя пульс прощупывался хороший.

На затылке у сторожа запеклась кровь, а под глазами залегли синие полукружья.

– Да дать ему в рыло, сразу очухается! – внёс неожиданное предложение Лаврухин. – Возимся тут с ним…

– Тебе не кажется, что это как-то противозаконно и неэтично? – язвительно поинтересовался Севка.

– Нет. – Закатав рукав, Вася сжал кулак.

– Не бейте меня по лицу! – вдруг закричал Светозар. Открыв глаза, он с ужасом вылупился на Васин кулак.

– Да ты волшебник, – похвалил Севка Лаврухина. – Знаешь, как приводить в чувство.

Вася, так и не ударив Лунёва, подул на кулак и спрятал его в карман.

– Всегда пожалуйста, – поклонился он.

– Чай? Кофе? – заученно спросила Драма Ивановна.

– Лимонад, – жалобно попросил Светозар.

– Я тебе, сука, счас дам лимонад, – кинулся к нему Севка. – Я тебе… такой лимонад дам!

Он выплеснул в лицо Лунёву коньяк, потому что ударить не решился. Вдруг эта сволочь опять потеряет сознание?!

– Успокойся. – Шурка взяла Фокина за руку, усадила на стул, а сама села на пол и закурила. Драма Ивановна повторила её манёвр, стыдливо натянув на колени юбку. Лаврухин тоже уселся на пол.

Вот уж не думал Севка, что его крошечный кабинет может вместить так много народу.

«Спокойно!» – приказал он себе, незаметно включая в мобильнике видеозапись. Всего-то дел осталось – вытрясти из этого ублюдка правду.

– Значит так, – сказал Фокин, стараясь, чтобы не дрожал голос, – сейчас ты мне всё расскажешь, потому что если ты этого не сделаешь, я придушу тебя собственными руками. Скажи, подонок, когда ты впервые позавидовал известным людям? В пять лет?! В десять?! А в пятнадцать уже страдал навязчивой идеей расправиться со всеми селебрити в мире?!

– Так ты не режиссёр? – усмехнулся Лунёв, оглядывая кабинет. – А кто?! Детектив, что ли? Кто тебя нанял?

– Я, подонок, сын того человека, который сидит вместо тебя.

– Кладбищенского сторожа? – заржал Светозар. – Ты сын этого алкаша?! Вот уж никогда не подумал бы! Падла, а ещё режиссёром прикидывался. Я, дурак, поверил, телефон свой дал. Ладно, чего уж теперь… Пить дайте, а то сдохну сейчас…

– Отвечай на мои вопросы, гад, – прошипел Севка, чувствуя, что сил больше нет терпеть, и кулаки чешутся пощупать эту смазливую рожу.

– Да дать ему в рыло, – отозвался с пола Лаврухин и подул на кулак, словно готовя его к действию.

– Не бейте меня по лицу! Я всё расскажу. А чего не рассказать-то? Подумаешь… Я – увековечиватель.