Фокус

- Лалли, просто ты не такой, ты к этому не приспособлен, - сказала она и он ощутил, как она была права. - Ты не танцуешь, ты не умеешь пить, ты... просто ты не такой. - Она увидела что он покраснел. - Я не жалуюсь на это, я не для этого вышла за тебя замуж. Правда, не для этого. Но я все же думала, что ты будешь другим...

- Но я...- слабо начал он.

- Но у тебя нет друга в квартале. Лалли, у тебя нет друга.

- Но, дорогая, я не обманывал тебя. Я ходил играть в кегли с Фредом, и... Он увидел жилу на ее шее.

- Об этом я и говорю. Если честно, ты можешь представить, что теперь в этом квартале тебя кто-нибудь пригласит к себе?

Он думал.

Она поняла, что убедила его.

- Именно это я имела в виду, - подвела черту она и удовлетворенно откинулась на спинку. - Или мы переедем и найдем новых друзей или мы найдем кого-нибудь здесь.

- Хорошо, я... я... - начал он рассеянно, - я... лучше всего в воскресенье. В воскресенье люди не сидят дома. Блай неплохой парень. Мы что-нибудь придумаем, мы... - Но он представил себе воскресенье и замолчал.

- А что будет, если он не захочет? - спросила она.

Теперь он посмотрел на нее. Он заговорил тонким голосом, как всегда, когда оправдывался. - Ну не все же они в организации.

Она наклонилась вперед и оперлась на локти. - Лалли, - сказала она тихо и терпеливо, - люди не пялятся на тебя так, если их не подговорили.

Она снова откинулась назад и посмотрела в его застывшие глаза. Ее голос стал грустным. - Лалли, я думала, ты устроишь мою жизнь. Я думала, что не буду ходить на работу и буду заниматься домом. У меня даже не было возможности приготовить тебе что-нибудь. Я хорошо готовлю. Я даже не могу повесить новые занавески. Все что было, так это только неприятности и неприятности.

Она ждала, но его взгляд не изменился.

- И я не против работы, - сказала она через минуту.

Он не отвечал. Она прикурила следующую сигарету и, выдувая дым, бесцельно глянула в сторону двери.

Он долго рассматривал ее профиль. Потом сказал: - Дорогая? Выдыхая дым, она повернулась. Он видел, что она подавляла свой интерес к тому, что он собирался сказать, и знал, что она хотела бы обсудить ее уход с работы. Он должен был спросить, не поэтому ли она вышла за него замуж, но каким бы ни был ответ, он бы ничего не изменил, поэтому он продолжил. - Я хочу рассказать тебе еще кое-то, - сказал он.

- Что?

- Представь себе, что я пошел к Фреду?

- Да.

- Давай, я начну по-другому. Тогда я разговаривал с Финкельштейном.

- Да.

- Я знаю наверняка, что он не собирается переезжать отсюда что бы ни произошло.

- Если у него никто ничего не будет покупать, он очень быстро уедет отсюда. Они не задерживаются там, где нет денег.

- Но у него покупатели в районе четырех кварталов отсюда.

- И у Фронта тоже есть члены в районе четырех кварталов отсюда. Они сделают так что он и гроша в день не заработает.

- Сомневаюсь. Большинство людей не пойдут за десять кварталов в другой магазин лишь бы насолить ему.

- Они и милю пройдут, если будет подстроено так, что будет стыдно, чтобы тебя увидели выходящим из этого магазина.

- Сомневаюсь.

- Ты можешь сомневаться, но я говорю, что так бывает. В Лос-Анджелесе они везде так делали с евреями.

- Правда?

- Ну да. Ты же не покупаешь у него.

- Да, но... ну, я держусь стороны не потому, что мне так сказали.

- Тогда почему же.

- Ну, я просто не поладил с ним, вот и все.

- Ты ладил с ним, пока Фронт не начал говорить, чтобы ты не ладил с ним, ведь так?

- Ну, нет, я... - Он запутался. Действительно ли он делал именно то, что его заставляли делать. Он не смог сразу вспомнить, когда он решил больше ничего не покупать у него.

- Вот так это и делается, - сказала она. - Люди просто решают, что покупать у него небезопасно и очень скоро он банкрот. А вот что я не понимаю, так это почему ты не пойдешь к Фреду и не расскажешь ему что ты по этому поводу думаешь и не разделаешься со всем этим. Мы напрасно страдаем. Не понимаю, почему ты это не сделаешь.

- Потому что я... ну, я не верю, что Финкельштейн уедет отсюда, пока они не изобьют его так сильно, что он ничего не сможет сделать, кроме как закрыться.

- Ну и?

- Ну... я не думаю, что это правильно. Я хочу сказать, что не знаю хочу ли ввязываться во все это.

- Да, но если они узнают твою точку зрения, тебе не нужно будет ни о чем беспокоиться.

- Но я говорю о том, правильно ли это будет, если они изобьют Финкельштейна?

- Ну, ведь он сам напрашивается, правда? Они то и дело предупреждают его, чтобы он переехал.

- Я знаю, но...

- Когда человека предупреждали, это не то же самое, как если бы они набросились на него без предупреждения.

- Ты не понимаешь, о чем я говорю, - объяснил он, - я задаю себе вопрос правильно ли это с их стороны даже предупреждать его.

- Ну... что ты имеешь в виду?

- Я имею в виду... ну, возьмем, например, нас. Думаю, ты согласна, что нас предупредили. Фактически два раза...

- Да, и именно поэтому я говорю, чтобы ты шел к Фреду.

- Подожди минуту, дай мне закончить. Нужно посмотреть с обеих сторон. Нас предупредили. Как тебе кажется, теперь они имеют право указать нам, где мы должны жить?