Фокус

– Боже милостивый, Фред, ты что сошел с ума?

– Ты хочешь сказать она…

– Конечно же, нет. Откуда, черт побери, взялась эта мысль?

На мгновение Фред замолчал. Потом он сказал: – Вот это да! Ларри, мне очень жаль, что так вышло. Я не знал.

Это было все, и мистер Ньюмен поднялся из кресла. Густое зловоние фальшивого раскаяния Фреда коснулось ноздрей мистера Ньюмена. Он больше был не в состоянии приводить доводы. Фред не поверил ему, возможно, не мог позволить себе поверить. Фред начал подниматься…

– Ларри, я действительно очень сожалею. Но я и сам думал, что ты сошел с ума и привел к себе еврейку.

Особое внимание, с которым он произнес – «еврейку», выдало то, что он продолжает в это верить. И от этого что-то стиснулось в груди мистера Ньюмена. Он подошел к верхней ступеньке веранды и остановился, глядя на аккуратные и темные дома на другой стороне улицы.

– Фред, я не собираюсь выезжать из своего дома…

– Откуда у тебя эта мысль, – неубедительно хохотнул Фред.

– Послушай, Фред, теперь я скажу тебе, что собираюсь делать. – Ньюмен говорил тихо, потому что если бы он повысил голос, его тело начало бы быстро двигаться к Фреду, и он знал это. – Я купил себе этот дом, и я заплатил за него и никто меня из него не выселит. Мне наплевать, кто попробует это сделать и сколько их будет, я с места не сдвинусь. А что касается тебя… – Он повернулся и посмотрел на Фреда, чье лицо он теперь мог видеть лучше, потому что тот вышел из тени от дома. – А что касается тебя, относительно меня не обманывайся. – Он не знал, как выразить словами свою ненависть и свой вызов и сказал следующее: – Только не обманывайся относительно меня. Я могу за себя постоять. Ты понимаешь, что я имею в виду? Я очень хорошо могу за себя постоять. Так что не обманывай себя.

Он повернулся на верхней ступеньке и пошел вниз, его мышцы подрагивали, как маленькие потревоженные змейки и, уходя с веранды Фреда, он думал, что сердце разорвется у него в груди. Медленным, размеренным шагом, рассчитанным на то, чтобы продемонстрировать вызов, он прошел по дорожке Фреда до тротуара, потом, в конце, свернул налево и когда он дошел до своей дорожки, он услышал, как у Фреда яростно захлопнулась дверь с сеткой от насекомых. С этим звуком он остановился перед своей верандой.

Перед ним стоял его дом. – Гертруда, дорогая, здесь мы должны выстоять и победить.

Отвернувшись от дома, он начал неторопливо прогуливаться дальше. И минуя одинаковые, уставившиеся на него молчаливыми квадратными окнами дома, он по-новому осознал, что оттого, что ветви деревьев низко наклоняются к тротуару, между двумя уличными фонарями существует длинная полоса кромешного мрака. Здесь невозможно было разглядеть даже бордюр. Он шел по длинному чулану. Алиция! Алиция!Он продолжал идти, а вокруг его головы метался высокий стонущий крик. Полиция!

Если представить, что кто-нибудь вооруженный набросится на него спереди. Помогите, помогите!Кто выйдет к нему из-за этих жалюзей. Кто?

Прогуливаясь, он внимательно осматривался. Все в квартале обязательно либо сами видели, либо им рассказали о его мусорном баке. Никто из них даже не заикнулся об этом, даже те, с кем он встречался по пути на работу в подземке.

Алиция!Той ночью здесь ее могли убить, изуродовать до смерти. Никто не рискнул выйти из дома, чтобы помочь, хотя бы сказать, что она человек. Потому что все они наблюдали из окон, зная, что она не белая…

Но он белый. Белый человек, сосед. Он здешний. А может, нет? Несомненно, что этот слух теперь обошел всех. Ньюмен – еврей. Нападение на него будет для них доказательством. Обратите внимание на фамилию – Ньюмен. Разумеется – Ньюмен! Кто выйдет в ночную темноту, чтобы спасти его от бандитов? Кто выйдет, чтобы помочь, например, Финкельштейну? Финкельштейн. Они соединили его с Финкельштейном. Он знал, что никогда бы не вышел, чтобы ввязаться в драку, защищая Финкельштейна. Он знал, что остался бы за жалюзи, говоря себе, что Финкельштейн должен был выехать отсюда, когда узнал, что его преследуют, что побои для еврея не так страшны потому что он готов к ним с рождения. И для той женщины, которая привыкла к нападениям, это не было так страшно, потому что никогда в жизни она не была в безопасности. Для них это было не так страшно, для них это было вполне нормально… «Иначе говоря, когда вы смотрите на меня, вы меня не видите. Что же вы видите?»