Фокус-группа

Телепузик был не просто толстый, а отталкивающе толстый – он походил на огромный презерватив с водой, в нескольких местах перетянутый ушедшими в складки веревками. Наверное, по причине этого сходства, которое до неприличия усиливала мокрая от пота рубашка, слова о свободном сексе показались вполне уместными.

– Вот как, – сказало Светящееся Существо. – А что это такое – свободный секс?

– Ну это, – ответил Телепузик, – как у Depeche Mode. Напеть? «No hidden catch, no strings attached – this is free love…» [2]

– Сдается мне, что это просто любовь к трудностям, – сказало Светящееся Существо, и все, кроме толстяка, засмеялись. – Родина-мать?

– Я люблю футбол по телевизору, – сказала седая старушка в красном платье, и правда похожая на Родину-мать после демобилизации с военного плаката. – Но это не самое важное. Больше всего я люблю… Вы смеяться не будете? Мне ужасно нравится французская жидкость для утюга. Дочка привозила. Приятно так пахнет. Гладить с ней – одно удовольствие. Очень люблю гладить шторы с такой жидкостью. И чтоб за окном весна была. А если из еды – яйца вкрутую, фаршированные черной икрой.

– Понятно. Ну а ты, Отличник?

Молодой человек в круглых очках смущенно улыбнулся.

– Не подумайте, что это инфантильность, – сказал он. – Я люблю видеоигры, только не компьютерные, а для Playstation-2. Или на худой конец для X-Box. У компьютеров обычно или видеокарта не тянет, или звук – в общем, всегда проблемы…

– Здесь проблем не будет, – сказало Светящееся Существо. – И что, это все?

– Нет, – сказал Отличник. – Меня раздражает одна особенность игр для Playstation, и для первой, и для второй. Такое чувство, что их главная задача – сжечь как можно больше детского времени. Поэтому без конца приходится повторять одни и те же действия, проходить заново те же уровни, вести какую-то мутную бухгалтерию – чтобы игра занимала часов пятьдесят чистого времени. Хотя интереса там на час-два. Мне бы хотелось играть в игры, где все свежие впечатления сжаты в минимальном объеме времени. Можно так?

– Можно, – ответило Светящееся Существо словно бы даже с каким-то недоумением. – Вы меня удивляете, друзья. Стоило умирать ради таких мелочей?

– Только не думайте о нас плохо, – сказала Дама с собачкой. – Мы не так примитивны. Каждый назвал то, что первым пришло в голову. Но ведь после чего-то одного всегда хочется чего-то другого. После еды захочется танцевать, после танцев, я не знаю, шторы гладить. Если как следует подумать, список можно продолжить до бесконечности. Я одну только еду могу полдня перечислять.

– В Евангелии сказано – не хлебом единым жив человек, – тихо проговорил Монтигомо.

– Правильно, – согласилась Дездемона, – ему нужны еще и зрелища. Мы о том и гутарим.

– Евангелие писали давно, – сказала Барби. – С тех пор в мире многое изменилось. Теперь есть много таких продуктов и потребностей, которые не попадают ни в одну из этих категорий.

– Почему «теперь»? – спросила Родина-мать. – Они всегда были. Только я не уверена, что их можно называть продуктами. Меня в детстве ничто так не радовало, как пятерка в школе. Но разве это продукт?

– Вопрос надо ставить широко, – сказал Отличник. – Почему только пятерки? Речь идет, как я понимаю, о наслаждениях морального свойства.

– Не наслаждениях, а наслаждении, – заметил Телепузик. – Оно всегда одно и то же.

– А что доставляет нам это наслаждение? – спросила Дездемона.

– Наверно, – сказала Родина-мать, – сознание того, что мы поступили правильно. Спасли ребенка из огня. Наказали негодяя за совершенное зло…

Монтигомо вздрогнул.

– Что это?! – воскликнул он, указывая пальцем на негритянку. – Посмотрите, что у нее с серьгами!

С серьгами Дездемоны происходило странное. Они отяжелели и набухли, из золотых став зелеными. Это были уже не серьги, а…

– Это же змеи, – прошептал в ужасе Монтигомо.

Действительно, серьги превратились в свернувшихся кольцами зеленых змеек – когда именно, никто не заметил. Они походили на заготовку, над которой только начал работать невидимый резчик, но в некоторых местах чешуя уже ярко и мокро блестела. Дездемона потрогала серьги, и на ее лице изобразилось недоумение.

– Они холодные, – пожаловалась она, – и мокрые! Что это такое?

– Успокойтесь!

Голос Светящегося Существа перекрыл все охи и шепоты, и наступила тишина.

– Вспомните, что вы умерли. То, что кажется вам телом, – просто память о том, какими вы были. Эта память – как сон. А во сне все условно и зыбко. Ничего не бойтесь. Самое страшное уже случилось.

– А можно вопрос? – сказал Монтигомо. – Мне интересно как религиозному человеку. Есть такой догмат о воскрешении в теле. Я читал в одной духовной книге, что тело после смерти необходимо, чтобы войти в рай, потому что у души тоже должно быть какое-то оформление. Иначе, мол, будет непонятно, кто входит и куда. Это правда?