Фокус-покус, или Волшебников не бывает

Живя с Ярославом, она привыкла относиться к своей внешности, как к инструменту для достижения нужных эффектов. Умело пользовалась своей незаметностью, когда это было надо, и Ярослав научил ее, как усиливать эту неприметность, как играть цветами и формами, чтобы потом остаться в памяти людей пустой точкой на фоне бесконечной серой толпы. Когда надо – надевала шпильки и приклеивала длинные красные когти, надевала парики и наносила на лицо яркий макияж, оставляя в памяти образ вульгарной хищницы. Играла аксессуарами, собаками, сумками, большими, во все лицо, солнцезащитными очками.

Играя в игры, неминуемо стала другой.

– Брось. Уж ты-то не должна верить в случайности. Кстати, хорошо выглядишь. – Пашка сделал комплимент, как и раньше, неуклюже и без изящества. Странно все-таки, что он – штатный журналист серьезного издания, пишет о новых законах и анализирует экономические показатели. Или, впрочем, ничего странного. Сухо и по делу – это он может.

– Спасибо, – кивнула Василиса. – Ты тоже.

– Слушай, не хочешь попить кофейку? Без молока, правильно?

– Ага, – кивнула она. – Ты что, до сих пор помнишь, какой кофе пью?

– Все помню, – грустно ответил он. – Даже то, что хотел бы забыть.

Взгляд его затуманился. Они не виделись с того момента, когда Василиса сообщила, что уходит. Что хотела бы остаться друзьями. Пашка убежал из дому, слетел с крученой лестницы, где они снимали комнату в убогой коммунальной квартире. Сказала, что уходит от него, но не к Ярославу Страхову. Она уходила, потому что не хотела обманывать человека, которого уважала. С которым хотела остаться друзьями.

Следующим вечером она уперлась в запертую дверь. Ее вещи были выброшены на общую кухню, где их уже потихоньку осматривали соседи-алкоголики. За дверью была тишина. Павел сменил замок. Ему было все равно, куда Василиса пойдет, как будет жить, что будет делать с кучей коробок посреди ночи.

Девушка оправдывала его тем, что ему было слишком больно. Знала, что такое, когда тебя предает тот, кого ты любишь. Теперь знала еще лучше, было достаточно вспомнить лицо 6090, громкий смех – Василиса не слышала его, стоя снаружи за киоском. Но по тому, как 6090 запрокидывала голову, по движениям рук, взглядам, которыми обменивалась с Ярославом, все было понятно без слов.

– Это дела прошлые, – ответила Василиса после некоторой паузы. – Но тут варят жуткую бурду, я ее пить не буду.

– Пошли ко мне! У меня «Carte Noire»! – Пашка напрягся, боясь, что переборщил с приглашением.

– К тебе – это куда? – полюбопытствовала девушка, но Пашка все улыбался и молчал. – Что, ты все живешь в этой дыре?

– Во-первых, вовсе и не дыра. Во-вторых, пешком отсюда – десять минут. В-третьих – не хочешь, давай пойдем в «Шоколадницу».

– Да нет, отчего же, – пожала плечами Василиса. – Даже любопытно.

– А твой целитель не будет против? – добавил зачем-то Павел, и она невольно нахмурилась. Не на-училась до конца скрывать свои чувства, вот черт! Курсы лжи не прошла на «отлично». Не потому, что не старалась.

– Что-то не так? – сощурился он.

– Все прекрасно, – покачала головой девушка.

– Я просто к тому, что после того вашего поцелуя на всю страну, вы, должно быть, очень счастливы. Настоящая любовь, да? Помню, как тебя трясло тогда. Такую никогда не видел.

– Не хочу об этом вспоминать. – Василиса поморщилась, как от боли. Ее и сейчас трясло, только по-другому. Она никогда не знала, что такое муки ревности. Но дошло до того, что Василиса уломала Виталика «пробить» телефонный номер с питерским префиксом.

Это оказалось непросто даже для профи, так как номер был домашним и в базах данных мобильного оператора не значился. Виталик прыгнул выше головы, связался с нужными людьми, передал им немного Василисиных денег… В общем, сначала было долгое бдение над экраном компьютера и множество чашек кофе, которые девушка ставила прямо на горы бумаг, ими были завалены стол, стул, пол и корзина для мусора. А потом, в конечном итоге всего этого, удалось все же выяснить, что номер принадлежал какому-то Э. С. Ковалевскому, 1946 года рождения. Адрес – где-то в пригородах Питера.

Василиса несколько раз набирала этот номер, но там либо никто не отвечал, либо отвечал какой-то старик. Наверное, сам старик Ковалевский. Женский голос – никогда. Она выяснила (под видом соцопроса), что он живет один. Получает персональную пенсию, но не отказался бы от бесплатной замены холодильника. Ему, как ветерану, было положено. Никакой ясности.

Ярослав пропадал у клиентов, а Василиса опускалась в какую-то вязкую трясину и никак не могла, как Мюнхгаузен, выдернуть себя из нее за волосы. Если теряешь веру – приобрести ее обратно уже невозможно. Она не знала, чему верить. Во всяком случае, не в то, что это – любовь.

Пашка пнул входную дверь – она оказалась открытой, как он и ожидал. Когда в квартире проживает столько народу, никому нет дела до правил. Двери в комнаты были заперты, некоторые даже на пару замков. Но в общих помещениях – проходной двор.