Фокус с поличным

Пансионерки за столом при звуке выстрела моментально примолкли. Маргарита Николаевна издала какой-то слабый и неубедительный вскрик, будто актриса, плохо отрепетировавшая сцену.

Черт, черт, черт!!

Не попади Майя в Кочанова, я бы, скорее всего, задержала ее. Но Руслан Осипович, бледнея на глазах, оседал со скамейки на траву. Мокрыми от крови пальцами он щупал и щупал левый бок, словно хотел удостовериться, что Майя не промазала.

От старушек в этой ситуации помощи ожидать не приходилось. Но мне и не впервой было в одиночку.

Я отстранила руки старика от раны (он будто пытался прикрыть растущее на застиранной кофте ярко-красное пятно), задрала футболку вместе с кофтой. И прижала к ране свой скомканный летний шарфик.

На левом боку отчетливо виднелись маленькие черные птички. Даже на испачканной кровью коже татуировку было видно хорошо.

Одной рукой я прижимала шарф, другой выхватила мобильник – вызвать «Скорую».

Но не успела я позвонить, как в саду появился Дмитрий и одна из сиделок. Бабки наперебой загалдели, судорожно тыча пальцами в нашу сторону. Дмитрий присел рядом со мной, матюгнулся и занялся Кочановым. Едва ли он обратил внимание на мое встревоженное:

– Я вызвала «Скорую»!

…«вот они, плюсы такого соседства», – устало подумала я, ожидая в приемном покое. Больница впритык к дому престарелых, и доезжать никуда не надо – вон санитары ножками дотопали, оперативно. Да еще попозже занялись бабулечками.

Пожилые дамы отделались испугом и подскочившим давлением. Маргарита Николаевна, едва придя в себя, начала дергать сиделку, пересказывать ей увиденное. Все повторяла, что нужно оформить заявление в полицию и что она готова выступить свидетельницей и что вон та, светленькая, она совсем рядом с Русланосичем сидела – она наверняка видела, кто стрелял!

Вон та светленькая, в лице меня, устало помахала сиделке ручкой, потом отошла к кулеру хлебнуть теплой воды. А потом и вовсе по-партизански быстро и незаметно слиняла из больницы, благодаря себя за маскировку. Искать будут не меня – яркую высокую блондинку с черными глазами. Да и из пожилых дам не самые надежные свидетельницы.

В машину я села уже без маскировки, а до этого тщательно проверила, чтобы за мной не было слежки. Отчего-то это показалось важным.

О состоянии Руслана-Валентина Осиповича-Архиповича я наверняка смогу узнать от того же Дмитрия. Меня в моем настоящем облике он видел и должен быть в курсе, что я-то имею право знать о состоянии Кочанова-Кочетова. Если уж у них такие доверительные отношения, что Дмитрий и полоумный спектакль его поддерживал…

«Интересно, – отвлеченно подумала я, – знал ли Дмитрий, что я приду в маскировке? Или до такого уровня доверия товарищ пансионер и товарищ санитар еще не дотянули?»

А Майя Ринатовна!

И ведь не скрытничала: действовала резко и быстро, говорила громко и стреляла без глушителя. Ее и Кочанова-Кочетова разделяло, по моим запоздалым прикидкам, не больше двенадцати метров. Но все равно, с учетом возраста и обстановки… Да уж, дама умеет обращаться с оружием. Не удивлюсь, если пистолет – все-таки тот, давний, Колькина пушечка. А судя по расположению пулевого отверстия, у Руслана-Валентина вполне мог быть задет нижний край легкого. Черт, а у нее же и рука… какое же запястье я ей повредила, правое или левое? С какой она вообще руки-то стреляла?

Память притормаживала, выводя на поверхность другую информацию.

«Так разве вы не хотите, чтобы ему досталось?

Да не ссы. Я, может, и та еще тварь, но не убийца точно».

Чего я вообще ждала от такой женщины, сообщая ей местонахождение Кочанова-Кочетова? Она и в меня, ей незнакомую, начала целиться – едва речь о Кочете зашла.

Меня от всего произошедшего охватила внезапная, безжалостно-опустошающая усталость. Я доехала до одного из относительно новых районов Тарасова, зашла в первый попавшийся фастфуд. Попросила кофе и картошку фри, хотя есть не хотелось. И еще минут пять таращилась на принесенный заказ, по десятому разу перечитывая состав на запаянных пластиковых лоточках с соусом.

– Вам плохо? – сочувственно пропищала кассирша, по виду студентка-первокурсница. И ростом мелкая – вон, едва над кассой торчит. – Может, водички?

«Что ж они все такие юные-то», – вяло подумала я.

– Это давление, – успокоила я ее. – Я таблетку приняла, сейчас пройдет.

Глава 8

Долго рассиживать я себе не позволила, не те нынче обстоятельства. Припустило, зашевелилось мое задание. Что, Охотникова, этого хотела?

На, получи-распишись.

Я съездила домой, переоделась и повторно поехала в пансионат. Там, убедительно охая и ахая, выслушала отчет бабулечек-свидетельниц. Очень, надо сказать, довольных таким к себе вниманием. Затем – скупое повествование Дмитрия, а после этого – рассказ сиделки, вместе с Дмитрием подоспевшей к раненому.