Фокус с поличным

Ограбление, похищение, поджог, причинение телесных повреждений средней степени тяжести – набор более чем впечатляющий, так что господа циркачи в скором времени обоснуются отнюдь не в «Цирк дю Солей».

К слову, о воровской добыче: обследование могилы Ангелины Потаповны Цыганюк на Старосветском кладбище дало результат. Сама не ожидала, что нехитрая логика оставленных пометок сработает, но все сошлось. На глубине пятнадцати метров, под давно сгнившим гробом, был найден небольшой стальной ящик, заполненный деньгами и драгоценностями.

Капитан Алехин немедленно взял дело Кочанова-Кочетова под свой контроль. В грядущем судебном процессе добыча пройдет как вещественные доказательства. При том Кэпу хватает совести, и, согласно давним заявлениям об ограблении, после украденное будет возвращено владельцам. Благо еще одно счастливое (а на мой взгляд, более чем справедливое) совпадение: семьи, когда-то в девяностых ограбленные Кочетовым сотоварищи, еще живут в Тарасове.

Женщины, которых я навещала и предупреждала, и не думают претендовать на обнаруженные ценности. Аглая Семеновна Жукова просто рада, что вся история наконец-то завершилась. Нина Антоновна Ивлевская тоже вздохнула свободнее, как и ее сын Дмитрий. Им еще предстоит выступить со свидетельскими показаниями в суде, но после всего случившегося их это не пугает.

«Темную лошадку» Майю Ринатовну Можайскую в отличие от других женщин я повторно навещать не стала. Из своих источников знаю, что она продолжает работать в салоне «Прядка» и вроде бы развелась в третий раз. А остальное – не мое дело.

Тем более что Руслан Осипович Кочанов (теперь уже окончательно и бесповоротно Валентин Архипович Кочетов) сумел оправиться от полученного ранения. Он вновь находится в твердом уме и ясной памяти, как и раньше. Тарасовскому суду это будет очень кстати.

Шурик, как и обещал, поставил мне бутылку и даже не ворчал о дороговизне и экзотичности моего заказа. Вероятно, брутальный мой вид (синяки еще не до конца зажили на момент нашей встречи, зубами я тоже пока не занималась) отшибал всякое желание возражать, хоть бы и для виду.

– Знаешь, Жень, – не без цинизма признал Осколкин, – от меня на твоем месте наверняка и мокрого места не оставили бы. Так что хорошо, что ты в это влезла, а не я.

– Я сейчас вторую бутылку попрошу, вот такого же, – грозно пообещала я. – За особую вредность работы!

– Да пошутил я…

Что интересно, при всем громком выступлении Майи Ринатовны Кочетов не ответил на допросе, кто же в него стрелял. То ли память подвела после длительной потери сознания, то ли ранение показалось пустяком по сравнению с новостями о потере добычи и о грядущем тюремном заключении. Гимнаст Михаил пытался добиться встречи с Кочетовым, чтобы «взглянуть в глаза этой суке», но, насколько мне известно, безуспешно.

Зато в глаза Валентину Архиповичу взглянула я. Его мой битый-трепаный вид тоже напряг, но взгляда бывший грабитель не отводил.

– Зря вы так, Валентин Архипович, – заметила я. – Вам же говорил Шурик, что я умная. Неужто думали, что не докопаюсь? Хотя Шурик и сам неплох – подкинул намеков, вызвал у меня подозрения.

Разоблаченный Кочетов был мрачен. Никакого больше расслабленного добродушия, никакой фальшивой беспомощности.

– Если бы не Майка, – наконец произнес он, – я бы свое получил. Если б только она меня не подстрелила!

– Если бы да кабы… Но получалось у вас хорошо, даже я сначала поверила. Очень убедительно. Вам, Валентин Архипыч, надо было в театральный на актерское поступать.

– Вот видите, – криво ухмыльнулся он, – хорошо же получалось? Могло выгореть, могло…

Я криво улыбнулась в ответ. Не нарочно: временные дырки на месте зубов портят даже самую ровную улыбку. И хотя положенное время для разговора еще не истекло, я молча встала и ушла. С этим человеком у меня больше тоже никаких дел не было.

Наша с Милой квартира и впрямь нешуточно пострадала при пожаре. Предстоит долгий ремонт, с обновлением мебели, с попыткой восстановить прежний быт и уют.

Мила держится молодцом. Я серьезно опасалась, что пожар ее подкосит, но охотниковская порода: Мила восприняла эту новость с олимпийской невозмутимостью. Я бы даже сказала – с изрядным достоинством, как только она умеет.

И вот теперь она временно поселилась у одной из своих учениц – в пятикомнатной квартире, с самой ученицей, двумя ее детьми и мужем. Ученица, сама женщина за сорок, отвергала любую мою попытку как-то возместить за неудобства. После шестого отказа я и сама махнула рукой, не стала мешать ей бескорыстно протягивать руку помощи. Но настояла на некоторых устройствах против слежки и прослушки. Что касается физического состояния моей тетушки, то Мила все еще ходит с тростью, так, для подстраховки. Но очень бодро. Что и хорошо: расставаться с Милой так скоро я не собираюсь.

Сама я, правда, отказалась делить с Милой этот щедрый приют беженца. Работа телохранителем плохо сочетается с детьми.