Фокус с зеркалами

Мисс Марпл вздрогнула от этих так спокойно произнесенных слов.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что это так. Все, кроме Джолли. Даже Льюис. Он вошел, когда я завтракала, и очень странно себя вел. Отпил немного моего кофе и даже съел гренок с джемом. Это на него непохоже. Он всегда пьет чай и не любит джема. Значит, он просто в этот момент о чем-то задумался. А может, забыл позавтракать. Это с ним бывает. И вид у него был очень озабоченный.

— Убийство… — начала мисс Марпл.

— Да, да. Это страшно, — быстро сказала Керри-Луиза. — Я еще никогда с этим не соприкасалась. А тебе случалось, не так ли, Джейн?

— Случалось, — призналась мисс Марпл.

— Рут мне говорила.

— Это она говорила тебе в свой последний приезд? — с любопытством спросила мисс Марпл.

— Нет, кажется, не тогда. Я, право, не помню.

Керри-Луиза была как-то рассеянна.

— О чем ты задумалась, Керри-Луиза?

Миссис Серроколд улыбнулась и словно вернулась откуда-то издалека.

— Я задумалась о Джине, — сказала она, — И о том, что ты говорила о Стивене Рестарике. Джина очень хорошая девушка и любит своего Уолли, я уверена, что любит.

Мисс Марпл промолчала.

— Такие девушки, как Джина, любят немного порезвиться. — Миссис Серроколд говорила почти умоляющим тоном. — Они молоды, им нравится ощущать свою власть. Ведь это так естественно. Я знаю, что Уолли Халд не тот человек, какого мы хотели бы для Джины. При обычных обстоятельствах они бы никогда не встретились. Но они встретились, и она его полюбила и, вероятно, лучше нас знает, что ей нужно.

— Вероятно, — сказала мисс Марпл.

— Ведь так важно, чтобы Джина была счастлива.

Мисс Марпл с любопытством взглянула на свою подругу.

— Я думаю, — важно, чтобы все были счастливы.

— О да! Но Джина — особый случай. Когда мы удочерили ее мать, Пиппу, мы понимали, что в некотором роде ставим опыт, и обязательно надо, чтобы он удался. Видишь ли, мать Пиппы…

Керри-Луиза остановилась.

— Кто же была мать Пиппы? — спросила мисс Марпл. Миссис Серроколд как-то неуверенно посмотрела на нее.

— Я спрашиваю не из простого любопытства, — сказала мисс Марпл. — Мне действительно нужно знать. И тебе известно, что я умею держать язык за зубами.

— Да, ты всегда умела хранить тайны, Джейн, — сказала Керри-Луиза и улыбнулась своим воспоминаниям. — Об этом знает только доктор Голбрейт, нынешний епископ Кромерский. И больше никто. Матерью Пиппы была Кэтрин Элсуорт.

— Элсуорт? Женщина, которая отравила своего мужа мышьяком? Это было громкое дело.

— Да.

— И ее повесили?

— Да. Но, видишь ли, в этом деле не все так уж ясно. Ее муж употреблял мышьяк. В то время в этих вещах не слишком разбирались.

— Однако известно, что она вымачивала липучку для мух.

— Нам всегда казалось, что показания служанки были продиктованы злобой.

— Значит, Пиппа была ее дочерью?

— Да. Мы с Эриком решили дать ребенку шанс, окружить ее любовью и заботой, какие нужны детям. Это удалось. Пиппа выросла самым милым, счастливым существом, какое только можно себе представить.

Мисс Марпл долго молчала.

Керри-Луиза встала из-за туалетного столика.

— Я готова. Пожалуйста, попроси инспектора подняться в мою гостиную. Надеюсь, он ничего не будет иметь против.

2

Инспектор Карри ничего не имел против. Он был даже рад возможности видеть миссис Серроколд на ее собственной территории.

Ожидая ее, он с любопытством оглядывался вокруг. Все это было совсем непохоже на то, что он называл про себя «будуаром богатой женщины».

Там стояла старомодная кушетка и несколько неудобных викторианских стульев с выгнутыми деревянными спинками. Их ситцевая обивка выцвела, но рисунок был очень красив: Хрустальный Дворец. Это была одна из самых маленьких комнат в доме, и все же она была много больше современных гостиных. Комнатка была уютной, со множеством столиков, уставленных безделушками и фотографиями. Карри увидел старое фото двух маленьких девочек. Одна была темноволосая, с живым выразительным личиком, другая совсем некрасивая, угрюмо смотревшая на мир из-под густой челки.

Это выражение инспектор уже видел в то утро. На фотографии было написано: «Пиппа и Милдред». Фотография Эрика Гулбрандсена висела на стене в массивной раме черного дерева с золотом. Карри заметил также фотографию красивого мужчины со смеющимися глазами и предположил, что это Джон Рестарик. Тут открылась дверь, и вошла миссис Серроколд.

Она была в черном платье из полупрозрачной, струящейся ткани. Маленькое чуть розоватое лицо казалось еще меньше под короной серебристых волос. В ней была хрупкость, от которой у инспектора защемило сердце. В эту минуту он понял то, что озадачивало его все утро. Он понял, почему окружающие ее люди стараются оградить Каролину-Луизу Серроколд от всяких невзгод.

Однако, подумал он, она не из тех, кто все время ноет и жалуется.