Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

— Н-нет… Вообще-то нет.

Видя, что ему не надо больше защищаться, Леонард перестал кипятиться и охотно разговорился на тему, которая его явно интересовала.

— Она не была похожа на клептоманку, — сказал он. — И на воровку тоже.

— А может, ее поведение объясняется чем-то другим?

— Другим? Но чем же?

— Ну, допустим, она хотела вызвать интерес Колина Макнабба.

— Вам не кажется, что это притянуто за уши?

— Но он же обратил на нее внимание!

— Да, конечно. Старина Колин просто помешан на всякой психопатии.

— Вот видите. Если Силия Остин это знала…

Лен покачал головой:

— Ошибаетесь. Она никогда не додумалась бы до такого… Ну, чтобы вот так все спланировать… Она не разбиралась в психологии.

— Но вы-то разбираетесь?

— К чему вы клоните?

— Может, — из чисто дружеских побуждений, — вы научили ее, как вести себя?

Лен хохотнул:

— Тоже мне нашли дурака! Да вы в своем уме, инспектор?

Инспектор сменил тему.

— Как вы считаете, конспекты Элизабет Джонстон испортила Силия?

— Нет. Силия сказала, что она этого не делала, и я ей верю. Она, в отличие от других, никогда не конфликтовала с Бесс.

— А кто конфликтовал? И почему?

— Понимаете, Элизабет любит ставить людей на место. — На мгновение Лен задумался, потом продолжал: — Стоит кому-нибудь за столом сморозить глупость, как тут же раздается педантичный голос Элизабет: «Боюсь, это не подтверждается фактами. По хорошо проверенным статистическим данным…» И пошло-поехало. Многих ее манера выводит из себя, особенно тех, у кого язык без костей, как у Найджела Чэпмена.

— Ага, Найджел Чэпмен.

— Кстати, конспекты залиты его чернилами.

— Значит, вы считаете, что это сделал Найджел?

— По крайней мере, такая возможность не исключена. Он довольно злобный малый и, по-моему, расист. Единственный из всех нас.

— А кого еще раздражала педантичность мисс Джонстон и ее привычка учить других?

— Колин Макнабб частенько на нее злился, да и Джин Томлинсон она пару раз задевала.

Шарп задал еще несколько вопросов, но Лен не сообщил больше ничего путного. Потом инспектор вызвал Вэлери Хобхауз.

Вэлери держалась холодно, церемонно и настороженно. Выдержки и самообладания у нее было куда больше, чем у мужчин. Она сказала, что прекрасно относилась к Силии. Та была не очень умна и чересчур романтична, недаром она так влюбилась в Колина Макнабба.

— Вы думаете, она была клептоманкой?

— Наверно. Я в этом не очень разбираюсь.

— А может, кто-то ее подучил?

Вэлери пожала плечами.

— Чтобы окрутить Колина, этого напыщенного болвана?

— Вы схватываете мысль на лету, мисс Хобхауз. Совершенно верно. Уж не ваша ли это идея?

Вэлери, казалось, его предположение позабавило.

— Конечно же нет, уважаемый сэр, особенно если учесть, что при этом пострадал мой шарф. Я не такая альтруистка.

— Но вы думаете, ее могли подучить?

— Маловероятно. По-моему, Силия вела себя вполне естественно.

— Естественно? В каком смысле?

— Знаете, я начала подозревать ее после скандала с туфлей Салли. Она ревновала Колина к Салли. Я говорю о Салли Финч. Это, безусловно, самая симпатичная девушка в общежитии, и Колин явно выделял ее среди остальных. Когда перед вечеринкой туфля исчезла и Салли пришлось надеть старое черное платье и черные туфли, у Силии был очень довольный вид, как у кошки, слизавшей все сливки. Но подозревать ее в краже всей это дребедени… браслетов, пудры… мне и в голову не приходило.

— А кого же вы подозревали?

Вэлери передернула плечом:

— Не знаю. Уборщиц, наверное.

— А кто изрезал рюкзак?

— Рюкзак? Ах да, совсем забыла. Это уж совсем какая-то дурь.

— Вы ведь давно здесь живете, мисс Хобхауз?

— Да. Я, пожалуй, самый старый квартирант. Я прожила тут два с половиной года.

— Значит, вы лучше других знаете ребят, живущих здесь?

— Ну, наверное.

— У вас есть какие-нибудь соображения по поводу смерти Силии Остин? Что могло послужить мотивом преступления?

Вэлери покачала головой. Лицо ее посерьезнело.

— Понятия не имею, — сказала она. — Это просто кошмар. Не представляю, кто мог хотеть смерти Силии. Она была милой безобидной девочкой, мы как раз накануне узнали о ее помолвке и…

— Ну-ну, продолжайте. Что «и»? — допытывался инспектор.

— Я не знаю, но, может, причина в этом, — с расстановкой произнесла Вэлери. — В том, что она собиралась замуж. Что у нее впереди счастливая жизнь… Но тогда среди нас… сумасшедший?

Она поежилась. Шарп пристально посмотрел на нее.

— Да, — сказал он, — не исключено. А кто, на ваш взгляд, мог испортить конспекты Элизабет Джонстон?

— Не знаю. Тоже, конечно, гнусность. Но Силия тут наверняка ни при чем.

— Вы никого не подозреваете?

— Да нет… Вроде никого…

— И все же?

— Неужели вам интересны мои домыслы, инспектор?

— Мне все интересно. И не беспокойтесь, это останется между нами.

— Ну, если вы настаиваете… Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, это дело рук Патрисии Лейн.

— Неужели? Вот так новость! Никогда бы не подумал!

Она мне показалась такой уравновешенной, милой девушкой…

— Я ничего не утверждаю. Но мне кажется, она на это способна.

— Почему?