Фокус с зеркалами. Зернышки в кармане. В неизвестном направлении. Хикори, Дикори, Док...

— Нет, не она. Она настоящая леди, всегда добрая и приветливая. А вот Джина меня ни во что не ставит. И Стивен Рестарик. И миссис Стрэт смотрит свысока — потому что я не джентльмен. Мисс Беллевер тоже. А сама-то она кто? Компаньонка.

Инспектор заметил его нарастающее возбуждение.

— Значит, все эти люди плохо к вам относятся?

— Все потому, что я незаконнорожденный, — сказал Эдгар с горечью. — Будь у меня отец, они бы не посмели.

— Итак, вы присвоили себе пару знаменитых отцов.

Эдгар покраснел.

— Никак не могу перестать врать.

— А потом вы сказали, что ваш отец — мистер Серроколд. Почему?

— Потому что это заткнуло бы им рты раз и навсегда. Будь он моим отцом, они сразу бы от меня отстали.

— Да. Но вы заявили еще, что он вам враг. Что он вас преследует.

— Знаю. — Он потер себе лоб. — Тут я что-то спутал. Бывает, что я… хорошенько не понимаю… И все путаю.

— А револьвер вы взяли из комнаты мистера Уолтера Хадда?

— Разве? Разве оттуда? — удивленно переспросил Эдгар.

— Вы, значит, не помните, как он у вас оказался?

— Я хотел пригрозить мистеру Серроколду револьвером, — сказал Эдгар. — Хотел его припугнуть. Я понимаю, что это уж совсем по-детски…

Инспектор Карри терпеливо спросил:

— Так где же вы взяли револьвер?

— Вы ведь сказали — в комнате Уолтера.

— Вы теперь точно это вспомнили?

— Наверное, в его комнате. Откуда еще я мог его взять?

— Не знаю, — сказал инспектор Карри. — Кто-нибудь мог дать его вам.

Эдгар молчал, тупо глядя перед собой.

— Может, именно так и было?

— Не помню! Я был очень возбужден, — с отчаянием сказал Эдгар. — Перед этим я ходил по саду, и в глазах стоял красный туман. Я думал, что за мной шпионят, что хотят меня затравить. Даже та милая седая дама… Сейчас мне все понятно. Это был приступ безумия. Я почти не сознавал, где я и что делаю.

— Но вы, конечно, помните, кто сказал вам, что мистер Серроколд — ваш отец?

Эдгар опять смотрел ничего не выражающим взглядом.

— Никто не говорил, — ответил он угрюмо. — Мне это просто пришло в голову.

Инспектор Карри вздохнул. Он не был удовлетворен, но понимал, что сейчас ему больше ничего не добиться.

— Ну, смотрите, чтобы впредь такого не было, — сказал он.

— Да, сэр. Больше никогда.

Когда Эдгар вышел, Карри медленно покачал головой.

— Уж эти мне «особые» случаи! Сам черт ногу сломит.

— Вы считаете, сэр, что он помешан?

— Гораздо в меньшей степени, чем я ожидал. Глуповат, хвастлив, лжив… А вместе с тем эдакое трогательное простодушие. И, видимо, он очень внушаем.

— Вы думаете, кто-то внушил ему все это?

— Да. Тут старая мисс Марпл права. Старушка очень проницательна. Хотел бы я знать, кто именно. Но он не говорит. Если бы нам это узнать… А теперь, Лейк, давайте попробуем воспроизвести ту сцену в Зале.

3

— Теперь все вроде точно.

Инспектор Карри сидел за роялем. Сержант Лейк — на стуле у окна, выходившего на озеро.

— Если я вместе с табуретом развернусь к двери кабинета, — продолжал Карри, — вас я никак не смогу увидеть.

Сержант Лейк тихо встал и вышел в дверь, которая вела в библиотеку.

— В этой части Зала было темно. Горели только лампы у двери кабинета. Нет, Лейк, я не видел, как вы вышли. А войдя в библиотеку, вы могли через другую дверь выйти оттуда в коридор, за пару минут добежать до Дубовой гостиной, застрелить Гулбрандсена и снова через библиотеку вернуться к вашему месту у окна.

Женщины сидели к вам спиной. Миссис Серроколд — вот здесь, справа от камина, возле двери в кабинет. Все дружно показывают, что она вообще не вставала с места. И только одну ее можно было увидеть практически всем. Мисс Марпл сидела вот тут. Она смотрела через голову миссис Серроколд на дверь кабинета. Миссис Стрэт сидела вон там — слева от камина, близко к двери, которая ведет из Зала в коридор. Это очень темный угол. Она тоже могла выйти и вернуться. Да, это вполне возможно.

Карри вдруг усмехнулся.

— А ведь и я мог бы. — Он встал с вертящегося табурета, прошел вдоль стенки к двери и вышел. — Только один человек мог заметить, что меня нет за роялем — Джина Хадд. И помните, что сказала Джина: «Стивен вначале сидел за роялем. Не знаю, где он был потом».

— Так вы думаете, что это Стивен?

— Я не знаю кто, — сказал Карри. — Знаю только, что не Эдгар Лоусон, не Льюис Серроколд, не миссис Серроколд и не мисс Джейн Марпл. Что же касается остальных… — Он вздохнул. — Пожалуй, все же американец. Короткое замыкание — уж слишком удобное стечение обстоятельств. А вместе с тем парень мне нравится. Нет, замыкание все-таки не улика.

Он стал рассматривать лежавшие на рояле ноты.

— Хиндемит?[55] Это кто ж такой? Не слыхал. Шостакович?[56] Ну и фамилии! — Он встал и осмотрел старомодный вертящийся табурет и приподнял его сиденье.

— А вот и старые ноты. Largo[57] Генделя[58]. Этюды Черни[59]. Эти еще со времен старого Гулбрандсена. Песенка «Какой прелестный сад». Помню, когда я был мальчиком, ее любила петь жена нашего викария…[60]

Тут он замер, держа в руке пожелтевшие ноты. Под ними, на прелюдиях[61] Шопена[62], лежал маленький автоматический пистолет.

— Значит, Стивен Рестарик! — радостно воскликнул сержант Лейк.