Фокус (СИ)

— Видимо на меня слишком сильно произвела впечатление та сцена в койке, и я не сразу понял, что должен был прямо вот там же тебя и простить. И заодно в ноги упасть, замолить грехи и все такое.

Яна бьет себя по карманам пальто, достает сигареты и зажигалку, закуривает и смотрит прямо перед собой, как будто на лобовом стекле моей машины показывают персональное кино. Даю ей минуту и все-таки спрашиваю, куда ее отвезти. Как бы там ни было, я не буду той скотиной, которая бросает явно неадекватную, одетую не по погоде женщину посреди дороги. В конце концов, она родила Сову — моно считать, одним этим заслужила последний шанс хотя бы попрощаться по нормальному, насколько это возможно.

— Мне некуда идти, — нервно усмехается Яна и глубоко затягивается. — Ты уже слышал?

Киваю и повторяю вопрос. Она мотает головой и начинает вертеться на сиденье, устраиваясь поудобнее.

— Я не выброшу тебя просто так, — озвучиваю, пусть и неразумно, свои мысли. — Просто назови адрес любой подруги. Место, куда я могу тебя привезти и где ты не найдешь неприятности на свою задницу.

— А я уже никому не нужна. Меня списали. — Яна долго возится, пытаясь открыть окно, а потом стряхивает пепел нарочито лихим щелчком. — Любимый муж списал меня в утиль. Повесил на меня всех собак. Теперь… моя жизнь станет либо очень долгой и скучной, во всем известных местах, либо очень короткой.

— Яна, избавь меня от подробностей. Прости, мне правда плевать.

— Мне просто нужна была помощь! — орет она, и тут же гаснет, как чихнувший ядерными отходами реактор. — Просто хоть кто-нибудь, кому не безразлично, что случиться со мной через месяц или год. Я каждый день проклинала себя за то, что отдала дочь…

Я завожу мотор. Эта истерика может затянуться на всю ночь.

— Отвезу тебя в травмпункт, а там делай, что хочешь.

Яна на удивление спокойно соглашается, но всю дорогу курит. Так много, что даже с открытым окном и кондиционером у меня начинает кружиться голова. Когда в очередной раз тянется за сигаретой, тупо забираю «игрушки» и вышвыриваю на дорогу. Пусть травит горечью неудач чьи-то другие легкие.

Как и обещал — передаю ее врачам с рук на руки. Она пытается оглянуться, что-то сказать, но на этот раз я с легким сердцем поворачиваюсь к ней спиной.

Это была последняя дверь в мое прошлое, которую я закрываю на замок и без сожаления выбрасываю ключ.

— Ты на часы смотришь, звонить в такое время? — недовольно ворчит Антон, когда я звоню ему по дороге домой. Так спешу, что пролетаю на мигающий «желтый» и тихонько надеюсь не попасть с этим залетом. — Что случилось?

— У меня щелкнуло! — ржу в трубку.

— Чего? — не понимает брат, и на заднем фоне слышу сонный голос Тани.

— У меня, блядь, правда щелкнуло!

— Ты долбоёб, — беззлобно смеется Антон и отключается.

Наверное, завтра он поймет, что был первым человеком, которому я сказал, что на хрен по уши втрескался в свою ненормальную сложную мечтательницу.

Эпилог: Йори

— Ты просто поиздевалась над парнем! — Андрей кусает меня за ухо, пока я пытаюсь сосредоточиться на книге. Это очень непросто, когда за окном теплый сумасшедший апрель, у нас настежь открыты окна и мы второй день наслаждаемся первыми — в кои-то веки! — совместными выходными. — Что значит: «Эльфийская принцесса даже не оглянулась?!»

— То и значит. У них все равно нет будущего. — Мы удобно устроились на кровати, и Андрей сидит у меня за спиной, изображая самца орангутанга, почесывая мне голову и пользуясь своим эксклюзивным первом заглядывать в книгу до того, как новые главы появятся на моей официальной странице. — Потому что у Демона нет сердца, а эльфийской принцессе нужна настоящая любовь.

— Ей нужно чтобы ее хорошенько отодрали, — скептически заявляет мой невозможный мужчина, и я потихоньку смеюсь, пользуясь тем, что он не может видеть мое лицо в этот момент. — И не надо делать вид, что ты со мной не согласна.

— Я просто нахваталась твоих дурных привычек, иронии и ехидства. А еще вредности!

Может, не во всем, но теперь в моих героях-мужчинах точно появились нотки любого невыносимого Фенека: его фразочки, его повадки, почти всегда даже его цвет глаз. И, конечно, просто несносный, но бесконечно любимый характер.

— Вот все время меня обижаешь, выдумщица.

Андрей снова кусает меня, на этот раз за шею, и я непроизвольно подаюсь назад, подставляя под ласку затылок. Даже отвожу назад волосы, вытягиваю руку — и снова с замиранием сердца смотрю на пару колец на безымянном пальце. Я их не снимаю даже когда занимаюсь делами по дому — боюсь потерять.

— Это я тебя просто вот так по-своему люблю.

— Еще раз, — Андрей опускает голову мне на плечо, и я снова, как в первый раз, с удовольствием трусь щекой о его щетину.

— Не дождешься, — довольно мурлычу я.

Знаю, что будет дальше и в последний момент, почти чудом успеваю кликнуть по иконке «сохранить». Андрей захлопывает ноутбук, ногой отпихивает его на край кровати и запросто, почти не прилагая усилий, переворачивает меня на спину.

—Чего я не дождусь, ну-ка, женщина?

Пальцы пробегают по моим ребрам, и я из последних сил громко, наплевав на все, воплю:

— Соня, помоги!