Фокусник (сборник рассказов)

Сумасшедший граф сидел у окна. Окна в доме были огромные, их прорубили по его просьбе в первую же неделю.

— Туман, — сказал граф.

— Мама вам супу прислала.

— Ты видел автомобиль? — спросил он.

Да, видел. Видел и белокурую женщину, чинно сидевшую в нем. Должно быть, она была очень красивая.

Сумасшедший граф, облокотившись на подоконник, вглядывался в туман.

Комнату его заполняли картины. Они стояли рядами, прислоненные к стенам. Тогда, в сумерках, я не понял, что это картины, поскольку не знал еще, что сумасшедший граф рисует. Да и во всей деревне никто об этом не знал.

— Такой туман надо бы написать. Понимаешь?

И он стал есть суп.

— Остыл уже, — сказал я.

— Ничего. Зато вкусный, — ответил он.

От батареи исходил такой жар, что пришлось отодвинуться. В коридоре послышались шаги.

— Чем занимаешься? — спросил Инкеи.

— Гляжу на туман. Туман ведь…

— Туман? Чепуха. Смотри, вон фонари видно!

Фонари действительно мерцали вдали.

Не зажигая света, Инкеи опустился на кровать. Я не видел его, поскольку сидел к нему спиной, и весь обратился в слух. Я знал, что он хочет мне что-то сказать. Что-то важное.

И он сказал:

— Ты можешь пойти со мной. Не люблю в одиночку шляться.

Это было важно, и очень.

Мы уже ехали с ним в трамвае, а я все еще сомневался. Меня ведь не приглашали, а я вдруг возьму да и заявлюсь!

— Временами ты рассуждаешь как идиот, — вполголоса заметил Инкеи.

Я готов был расцеловать его.

Табличка с номером дома висела криво. Третий этаж, квартира два. Инкеи до тех пор давил на кнопку звонка, пока нам не открыли.

— Золти! Я тебе голову оторву! — мучаясь с замком, кричала Магда, но Инкеи перестал звонить, лишь когда она распахнула дверь.

Сперва я увидел ее глаза. Она улыбнулась мне и нисколько не удивилась, что Инкеи пришел не один, а со мной. Движения ее были решительны и уверенны. Не только в тот вечер, но и вообще. Магда никогда и ни в чем не терзалась сомнениями. За все она принималась так, словно успех ей заранее обеспечен. Она знала, как лучше себя держать, как взглянуть, как подать руку. Только во сне она становилась другой — мягкой, безвольной. Черты лица расплывались, а в уголках губ появлялись горькие и суровые складки. Но спящей я увидел ее лишь годы спустя.

Вешалки в прихожей прогибались под тяжестью пальто. Непоместившуюся одежду пришлось свалить в кучу прямо на полу. Из комнаты доносилась джазовая мелодия.

— Мне ведь не надо всем представляться, а? — немного волнуясь, шепнул я Инкеи.

— Не надо, — ответила вместо него Магда и рассмеялась. Смех у нее был беззвучный, мимический. Ни разу не слышал, чтобы она засмеялась громко.

Кто-то пробежал через прихожую, крикнул Инкеи:

— Привет, Золти!

«Золти!..» А меня здесь не знают. За этим приветствием потянулись из памяти залитые солнцем длинные улицы, дома, индейские племена, библиотечные книжки, игры в салки и полные совместных переживаний письменные работы. «Золти!..» Ребята обмениваются остротами, о чем-то секретничают друг с другом и дразнят девчонок. А те презрительно кривят губы или, не удержавшись, показывают им язык.

Меня здесь не знают.

— О, новый мальчик! — закричала Марго.

В гостиной толпилось человек тридцать — ребята и девушки. Одни танцевали, другие, собравшись в углу, рассказывали анекдоты.

— Не мешало бы и погромче сделать, — сказала Марго, вдруг оказавшаяся прямо передо мной.

Музыка зазвучала сильнее. «Джо, Джо, Джо!..» Голос певца заполнил комнату, и я почувствовал приятное головокружение. Прекрасная песенка. Пластинка была американская, а в те годы их привозили только спортсмены да работники внешней торговли. «Семейка не из бедных», — подумал я и улыбнулся. Музыка мне нравилась.

— Хороша пластиночка, правда? Старик привез, — сказала Марго. — Тебя, кстати, как зовут-то?

Я ответил, Марго засмеялась.

— Ты деревенский, да?

В тот момент мы с ней уже танцевали, и Марго зашептала мне в ухо:

— Да ты не расстраивайся, старик, а главное — не говори никому. Я и сама из деревни.

У нее была красивая фигура и обесцвеченные перекисью водорода волосы. Узнав, что я скульптор, она сказала:

— Отлично, братишка!

Ко второму часу ночи мы остались втроем — Инкеи, Магда и я. Марго полчаса как ушла в сопровождении двух ребят. Она и меня звала, но Инкеи подал знак, чтобы я остался, иначе я с радостью пошел бы. Чертовски забавная все-таки эта Марго.

— Прекрасный выбор, — смеясь, похвалила Магда.

— Почему?

— Канителиться с ней долго не надо, — отеческим тоном объяснил Инкеи и сообщнически подмигнул.

Я пожал плечами: вот еще!

— В другой раз тоже приходите, — сказала на прощание Магда. Глаза ее пронизывали меня насквозь. — Если захотите, приглашу для вас и Марго, — чуть погодя добавила она, и взгляд ее смягчился.

Отец Магды работал в какой-то внешнеторговой организации, говорил на четырех языках. За границей он был не иначе как «мистером» и «мсье». Впрочем, и в Венгрии тоже, только здесь к нему обращались «товарищ Секереш».

— Вы избрали хорошее поприще, ребята, — однажды сказал он нам. — Перспективное!

— Туман надо бы написать, — пробормотал сумасшедший граф.