Фокусы и фокусники

Скоро, однако, фокусники пришли к мысли обтягивать черным бархатом не только заднюю стенку, но и боковые, а вместе с ними пол и потолок. Так возник "черный кабинет", или, как его еще называли, "восточная волшебная сцена". Но как сделать, чтобы многочисленные помощники иллюзиониста могли ходить по сцене и оставаться незамеченными? Был решен и этот вопрос. Люди начали облачаться в костюмы из черного бархата, в такие же черные перчатки и чулки. На голову накидывали капюшон, а перед отверстиями для глаз пришивали черную вуаль, чтобы ничто, даже блеск глаз, не могло выдать присутствия людей на сцене. Одетые таким образом помощники фокусника передвигались по сцене, оставаясь незамеченными. Понятно, что сам фокусник не мог выступать в черном халате, так как в этом случае зрители увидели бы только лицо и руки. Артист стал выходить в белом одеянии.

В "черном кабинете" происходили самые необыкновенные явления. В воздух сами по себе поднимались столы и стулья, по сцене летали зажженные лампы, вазы с цветами. Стоявший на столе кувшин внезапно поднимался в воздух и сам наливал в стакан воду. Все это казалось загадочным и напоминало ожившие иллюстрации к уэллсовской "Невидимке".

Понятно, что на цирковом манеже "черный кабинет" не построишь. Для него необходима сцена. Следовательно, для того чтобы иллюзионист мог работать в цирке, нужна была ломка старых традиций, требовался отказ от "черных кабинетов" и тому подобных привычных атрибутов. К такому выводу я и пришел после долгих колебаний, решив все же расстаться со сценической площадкой и перешагнуть через барьер манежа.

Итак, я вернулся в цирк. Он уже был далеко не таким, каким я знал его в дни своей молодости. Неузнаваемо изменились условия труда и быта артистов. Изменились и люди цирка.

Если прежде цирковой артист должен был приобретать все необходимое для работы за свой счет, то теперь расходы оплачивались за счет государства. В цирке появились новые фигуры: режиссер, художник, композитор, балетмейстер. Были введены специальные занятия: по пластике, гриму, речи. В цирк приходили учителя математики, русского языка, географии, и некоторые артисты за эти годы завершили среднее образование. Ведь многие цирковые артисты начинали свою трудовую деятельность в самом раннем детстве и в условиях постоянных переездов не могли получить даже среднего образования. Преобразилась и закулисная часть. Даже в летних цирках артист находил удобные, светлые и просторные гардеробные.

Все условия были созданы артистам цирка для плодотворного творческого роста, и с каждым годом эти условия улучшались.

Придя в цирк, я настоятельно просил одного: построить мне сцену, которую я мог бы устанавливать на манеже. Без нее я не мог сделать ни шагу. Заказ был принят ленинградскими мастерскими, и, успокоившись, я поехал в Сталинград, где должен был испытать цирковое "крещение".

И вот однажды, когда я сидел в кабинете директора цирка, туда прибежал взволнованный администратор.

- А я вас ищу, Эмиль Федорович,- обратился он ко мне,- это вы заказывали фанеру?

- Какую фанеру?

- Ничего не знаю, но только на ваше имя прибыл целый вагон. Надо получить.

На железнодорожных путях действительно стоял вагон. В накладной значилось: "Цирк, Кио..." В вагоне было полно фанерных щитов и каких-то высоких деревянных станков. При детальном рассмотрении оказалось, что это сцена, предназначенная для моих, выступлений в цирке.

Рабочие, разгружавшие вагон, ругались:

- Какому дураку понадобилось столько лесу! Я скромно помалкивал.

Новые неприятности начались, когда стали устанавливать сцену на манеже. Мои помощники недовольно ворчали. Станки были тяжелые, фанерные части огромные, неудобные.

Но самое неприятное произошло на представлении. Выяснилось, что деревянная сцена совершенно непригодна для работы. Листы, уложенные поверх станков, прогибались. Фанера предательски трещала, все ходило ходуном. Дама, поднятая в воздух, раскачивалась, точно ее убаюкивали. Зрители, сидевшие сбоку, видели все, что делается, и кричали, заметив притаившихся под сценой ассистентов: "Вот она!" или: "Тут она!" Все это закончилось тем, что часть сцены рухнула, и номер наш с треском провалился в буквальном смысле этого слова.

- Вот так сцена! - мрачно говорили мы друг другу на следующий день.

Но отступать было уже поздно. Начали думать, что же делать, и пришли к выводу: незачем возводить на манеже сцену. Надо просто настлать доски поверх опилок. Так и поступили. Злополучную фанерную сцену я отдал затем директору одного из цирков, и он, как рассказывали, использовал ее утилитарно: построил из нее дачу.

Теперь, когда иллюзионисты прочно заняли свое место в цирке, нельзя без улыбки вспоминать все эти треволнения, связанные с освоением манежа. Но тогда они доставили немало неприятностей.