Folie a Deux (СИ)

— Мы не можем всегда быть вместе, Райан, — с несколько омрачившимся настроением качаю головой я и чувствую, как атмосфера беззаботности и эйфории улетучивается, словно её и не существовало. — Чтобы двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. У меня пока ещё есть работа, которую я должна выполнять, и я в любом случае не собираюсь терять друзей. Мне казалось, что тебе нравится моя независимость. То, что мой мир включает не только тебя. Что в нём есть и другие люди. Я просто… Просто я делю тебя с гораздо большим количеством вещей, чем ты меня, но в целом это неважно, поэтому всё нормально.

Райан откидывается на спину и подушку. Его ближайшая ко мне правая рука сжимается в кулак около бедра, приминая простынь, и я едва ли осознанно придвигаюсь ближе, перемещая ладонь туда, где под кожей гулко бьётся сердце. Просто хочу быть рядом. Так, как только возможно. Ожидание не проблема для меня. Выбирая между ним и его женой, я всегда буду на стороне мужчины, живущего со мной, возвращающегося ко мне каждый вечер, занимающегося со мной именно любовью и точно желающего, чтобы однажды у нас появилась своя семья. Семья, в которой он, может быть, будет счастлив и сможет забыть о неудачном браке, но при этом отстоит право на совместную опеку над старшими детьми и никогда не совершит по отношению к ним неправильных вещей. То, что он хочет причинить им как можно меньше ущерба и стресса и потому терпеливо ждёт взаимности в вопросе развода от их матери… Я просто не могу не думать о том, как меня это восхищает. Усиливает мою привязанность. Хотя кому я вру? Может быть, чувство, что возникло в моей груди ещё в самую первую ночь, в тот момент, когда Райан заснул и позволил мне стеречь его сон, созерцать его таким, каким он мало кому себя показывал… может быть, это чувство уже тогда являлось любовью, просто я не понимала и вообще не планировала задумываться о ней. Как и о том, что внутри он может оказаться не совсем таким, каким на поверхности.

— Я более не хочу быть с тобой плохим или эгоистичным, но я останусь один, как только ты уйдёшь, и, как мне кажется, тут же лишусь всякого понимания, куда себя деть. Я уже давно не хотел кого-то поблизости настолько сильно, но тебя хочу, — Райан чуть расслабляется и, разжимая кулак, прикасается к моей руке поверх левой части своей грудной клетки. Наши ноги также вступают в контакт друг с другом после небольшого движения с моей стороны, и их соприкосновение охватывает меня изумительной дрожью полностью положительного свойства. Мне становится теплее, несмотря на отсутствие предпосылок к замерзанию. Мужчина ещё недолгое время смотрит вверх, но прекращает вглядываться в потолок с включённой люстрой на нём прежде, чем поворачивает голову ко мне. Являвшиеся истинно холодными в нашу первую встречу, сейчас серо-зелёные радужки вместе со зрачками подёрнуты странной пеленой, которая, впрочем, вполне может быть просто влагой, вызванной реакцией на яркий свет. — Что скажешь, если я пойду с тобой? Нам необязательно говорить твоей подруге, кто я такой. Лишь имя, и всё.

Он смотрит на меня почти печально. Грусть, открывающаяся мне фактически впервые, пропитывает каждую молекулу воздуха. Самую даже крохотную пылинку, невидимую взгляду, но перемещающуюся в пространстве или обитающую на предметах интерьера. Кроме того, эмоция обосновывается ещё и в чертах мужского профиля. Главным образом её выдает вертикальная складка на переносице в сочетании с несколькими горизонтальными линиями, прорезающими лоб по длине. Мне хочется разгладить их, но кончики пальцев всё перемещаются по кругу вокруг примерного местоположения сердца и не желают никуда сдвигаться. Райан же просто дышит и молчит, и на удивление лишь ждёт со взором, неотрывно сосредоточенным на мне, касаясь моей согнутой в колене ноги.

— Ничего не получится. Ребе и так знает, кто ты. Она помешана на списке Форбс. Или на отдельных личностях, попавших в него.

— Ты не шутишь?

— Нет, — отвечаю я, осознавая, что всё-таки скольжу рукой выше. Начинаясь на шее и продолжаясь на скулах и вокруг мужских губ, щетина слегка колет мне кожу, но желания отдёрнуть ладонь это не вызывает. — Чему ты улыбаешься? Что смешного?

— Однажды я ей точно понравлюсь. Знаешь, буквально с первого взгляда.

Я издаю смешок прежде, чем успеваю себя сдержать. Он кажется нелепым и глупо звучащим. Как у ребёнка. И соответственно нисколько не сексуальным. Будто у меня внезапно заложило нос или уши, и в результате этому смеху лучше было бы остаться в моём горле. Но нет.

— И почему меня не удивляет то, что ты так сказал?