Folie a Deux (СИ)

Я отношу всю посуду и столовые приборы на обеденный стол. А потом возвращаюсь в спальню и выхожу на террасу. Лёгкий бриз время от времени чуть теребит мои волосы и проходится по обнажённым ногам. Берег и вода совершенно скрыты темнотой. Из-за знания, что все вокруг спят, мне кажется, что я осталась одна в целом мире. Данное ощущение невольно вызывает во мне размышления о будущем. Попытку разобраться в том, зачем Райану Андерсону мой ребёнок. Как всё это будет, и что он скажет жене. Я не могу представить этот разговор даже в общих чертах. Изменять это одно, но заводить наследника на стороне, который чисто теоретически сможет претендовать на часть состояния наравне с законными детьми, это совсем другое. Даже если денег хватит не на один десяток отпрысков и внуков, на что пойдёт и так терпящая многое женщина, когда всё начнёт заходить уж слишком далеко?

— Присвоила мою рубашку, Моника? Теперь понятно, почему я нигде её не увидел.

— Что ты здесь делаешь? Ты же хотел спать.

— Я и спал. Но твоя сторона кровати оказалась прохладной, а ты ведь помнишь, что я люблю тепло. Можешь снова согреть меня, как тогда? Только без повторения расставания? — он прижимается ко мне, будучи совершенно голым. Уже готовым проявлять физическую активность. Я цепляюсь за перила, когда чувствую возникновение слабости в ногах. Всем виной рука, пробирающаяся под рубашку и уверенно достигающая моего центра. Мужские пальцы скользят в его влажность за долю секунды. — Так можешь или нет?

— Здесь?

— Да, прямо тут. Все спят. Никто нас не увидит. Но меня всё равно заводит мысль, что это возможно. Что в случае чего мне бы позавидовали, — правая рука расстёгивает несколько верхних пуговиц, после чего, пробираясь под ткань, указательный палец обводит выпирающие контуры ключицы. Я вздрагиваю, как будто через моё тело прошёл слабый заряд тока, и, словно марионетка, поворачиваю голову, чтобы увидеть Райана.

Он перемещает ладонь вверх по шее, чуть надавливая на кожу. Смотрит в мои глаза неотрывно и с пронзительной печалью. Мне хочется связать происхождение этой тоски с собой, но я не настолько наивна и нелепа. Ни один побег не длится вечно. И даже когда ты куда-то уезжаешь, все твои тяготы в значительной степени перемещаются вместе с тобой. Зачем Райану Андерсону даже не столько ребёнок, сколько именно я, как отдельная трудность в дополнение ко всему, что и так напрягает миллиардеров?

— Можно будет увидеть твой самолёт прежде, чем это время подойдёт к концу?

— Имеешь в виду, перед возвращением в Нью-Йорк?

— Да, — я предполагаю, что иного шанса мне не представится. Поразительно, как резко я захотела того, о чём до недавнего момента даже не думала. Просто побыть хотя бы минуту в наверняка роскошном и дорого выглядящем салоне воздушного частного борта.

— Почему лишь увидеть? Я не собираюсь оставлять тебя тут, чтобы ты вернулась обратно обычным рейсом. Или ты… не хочешь со мной? Знаешь, там есть большая кровать почти королевских размеров. А я ещё никогда не занимался сексом во время полёта. Хочешь быть первой?

Я целую его, едва он завершает свою мысль. Несмотря на понимание того, что он, скорее всего, лжёт и вряд ли не уединялся там ни с женой, ни с кем-либо ещё. А после мы с ним неоднократно согреваем друг друга.

Глава десятая

— Перестань, Моника.

— Ты о чём?

— Перестань так смотреть. Если на мне солнцезащитные очки, то это не означает, что я не чувствую твой взгляд. Мы провели в номере два дня, а завтра мне надо обратно в Нью-Йорк. Я не думаю, что ты действительно хочешь провести последний день наверху.

— А разве ты не слишком занят в своём телефоне, чтобы помнить про меня? — спрашиваю я, делая глоток сока через трубочку. Свежевыжатый апельсиновый напиток приятно освежает горло и смачивает губы. Райан Андерсон в бежевых шортах и с обнажённой грудью полулежит в соседнем шезлонге справа от меня. Неистово жмёт на сенсорные кнопки, хотя я даже не знаю, как можно увидеть что-либо на экране, когда на тебе надеты солнцезащитные очки.

— Я считаю себя мультизадачным человеком.

— С каких пор многозадачность не является врагом?

— Если прибегать к ней в умеренных количествах, то всё будет нормально.

Не зная, что на это ответить, я осматриваюсь вокруг себя. Обвожу взглядом бассейн и немногочисленных людей, находящихся либо в воде, либо лежащих на шезлонгах, пока мне не становится реально грустно. Потому что все общаются между собой, все, наверное, являются друг другу родными или друзьями, и только мы с Андерсоном тут будто бы ни к месту. Я невольно обращаю внимание на палец без кольца и задумываюсь, что это может вообще ничего не значить. И, скорее всего, реально не значит. Не то чтобы мне подумалось, что в этом браке совсем всё стало плохо, но внутри меня всё равно что-то всколыхнулось. Тогда, когда я увидела пустоту вместо украшения. Глупо. Неразумно. Бессмысленно.

— То, что ты там делаешь, это надолго?

— Не очень, а что?

— Ты сам сказал, сегодня последний день, — говорю я, созерцая то, как Райан поджимает губы, — ты мог бы отложить дела до завтра.