Фольклор в Ветхом завете

Но в христианские времена самым противным звуком для вражьего слуха являлось стройное и торжественное пение церковных колоколов. Первый Кельнский поместный собор установил, что, по мнению отцов церкви, колокольный звон, призывающий христиан к молитве, распугивает бесов и побеждает силы воздуха, духов грозы. Сами же члены собора, видимо, склонялись к тому, чтобы приписать это благотворное действие звона скорее усердным молитвам верующих, нежели мелодической музыке колоколов. Далее, требник, известный под названием «Roman Pontifical», признает за церковными колоколами благодатное свойство повсюду, куда донесется их звон, разгонять нечистую силу, назойливые призраки покойников и всяческих бесов непогоды. Известный богослов XIII в. Дурандус в своем некогда знаменитом и популярном трактате о церковной службе говорит, что «во время процессий звонят в колокола, дабы демоны устрашились и убежали. Ибо когда они слышат трубы воинствующей церкви, т. е. колокола, они трепещут, как трепещет всякий тиран, когда услышит на своей земле трубы могущественного царя, своего врага. По той же причине ввиду надвигающейся грозы церковь подымает трезвон, дабы демоны, заслышав трубный глас предвечного царя, т. е. колокола, затрепетали бы и побежали прочь и не посмели бы усиливать бурю». На эту же тему знаток английской старины капитан Фрэнсис Гроуз, друг поэта Бёрнса, пишет следующее: «Отходный звон преследовал в старину две цели: во-первых, призвать всех добрых христиан помолиться за отходящую душу, а во-вторых, отогнать злых духов, стоящих в ногах у смертного одра и снующих вокруг дома в готовности схватить добычу или, по меньшей мере, причинить душе тревогу и страх при ее переходе в другой мир; колокольный звон заставляет их держаться в стороне (ибо Дурандус сообщает нам, что злые духи очень боятся колоколов)». Таким образом душа, подобно затравленному зайцу, выгадывает некоторое пространство или, как выражаются спортсмены, получает фору. Это, может быть, помимо лишнего труда послужило причиной, почему за звон самого большого церковного колокола взимали такую высокую плату: чем громче звон, тем дальше должны были отступить злые духи, спасаясь от его преследования, и душа таким образом получала большую «фору»; кроме того, чем дальше слышен был колокол, тем больше людей побуждал он молиться за умирающего. Об этом отвращении духов к колоколам упоминает также Винкин де Ворде в «Золотой легенде»: «Говорят, что злые духи, находящиеся в воздушном пространстве, сильно смущаются, когда слышат колокольный звон. По этой-то причине, когда гремит гром и собирается большая буря, начинают звонить в колокола, дабы злые духи и бесы смутились и убежали и перестали подымать бурю».

В свою поэтическую обработку «Золотой легенды» Лонгфелло очень образно вводит это суеверие. В прологе он изображает шпиль Страсбургского собора во время ночной грозы; Люцифер и нечистые силы витают вокруг него, тщетно пытаясь сорвать крест и унять ненавистный колокольный звон:

Люцифер:

Ниже, ниже!
Налетайте.
Зычный колокол сорвите.
Оземь вдребезги разбейте,
Оземь – с гордой высоты!

Голоса:

Твои громы
Здесь бессильны.
Каждый колокол крещенный,
Окроплен святой водою.
Нам их силу не сломить.

А весь этот гул непогоды, этот вой сатанинских полчищ покрывает торжественный голос колоколов:

Defunctos ploro!
Pestem fugo!
Festa decoro!

(т.е.: «Оплакиваю усопших! Прогоняю чуму! Украшаю торжества!»).

И далее:

Funera plango,
Fulgura frango,
Sabbata pango!

(т. е.: «Рыдаю на погребении, сокрушаю молнии, возвещаю праздники!»).

Наконец смущенные демоны вынуждены отступить во мрак, не причинив вреда собору, где сквозь сумрак виден образ архангела Михаила с обнаженным мечом; и по мере того как злые силы отступают вдаль, их преследуют в бегстве нарастающие звуки органа и хор, который поет:

Nocte surgentes
Vigilemus omnes!

(т. е.: «В ночи восстающие, будем бодрствовать все!»).