Читаем Фолкнер полностью

День свадьбы Друзиллы и Джона Сарториса совпадает с днем выборов в местные органы власти. Негры, бывшие рабы, в результате победы Севера в войне получили не только свободу, но и теоретически равные права с белыми. И вот теперь решается вопрос о том, как в действительности пойдет дальнейшее развитие политической жизни на Юге.

В изложении Фолкнером этих трагических событий явно видно его собственное, далеко не объективное понимание сущности событий. Фолкнер хочет дать понять, что если бы представители федерального правительства не вмешались бы тогда в политические дела Юга, не форсировали бы ход событий, то южане сами постепенно нашли бы приемлемое решение расовой проблемы.

Джон Сарторис видит источник всех бед в тех представителях федерального правительства, которые приехали сюда с Севера, чтобы обеспечить право негров на участие в выборах. В Джефферсоне, в частности, этими представителями федерального правительства, уполномоченными провести выборы, оказываются уже известные читателю по предыдущим романам Фолкнера Бердены, дед и брат Джоанны Берден, одной из героинь романа "Свет в августе". Они выдвигают на пост начальника городской полиции негра дядю Кэша, который до того, как ушел из города, чтобы присоединиться к войскам янки, был кучером.

Белые расисты исполнены решимости не допустить этого — в день выборов полковник Джон Сарторис убивает обоих Берденов и с револьвером в руке спрашивает у собравшихся негров, кто из них хочет голосовать. Потом он забирает урну и бюллетени и увозит их на свою плантацию, где белые расисты устраивают первую фальсификацию голосования. Так устанавливается образец беззакония и насилия, который будет действовать на американском Юге на протяжении многих десятилетий, до нынешнего времени. Так рождается современный Юг с его сегрегацией, насилием со стороны белых расистов.

Последний рассказ в романе — "Запах вербены" — является самым важным, ибо в нем Фолкнер устами своего героя Баярда Сарториса судит традиции старого Юга и выносит им недвусмысленный нравственный приговор.

В этом рассказе Баярду двадцать четыре года, он учится в университете, и он уже не мальчик, воспринимавший в романтическом ореоле собственного отца и все его деяния. Теперь в поступках отца Баярд распознает иное — "неистовое и грубое диктаторство и стремление подавлять", он видит у отца "в нетерпимых глазах… ту просвечивающую пленку, которая есть в глазах плотоядных животных и сквозь которую они смотрят на мир, который никогда не видят жвачные… которую я раньше видал в глазах людей, убивавших слишком много, убивших так много людей, что до конца своей жизни они никогда не будут в одиночестве".

Теперь Баярд понимает все, что происходит на Юге, осознает, чего стоит тот моральный кодекс поведения, который тяжким бременем ложится на плечи послевоенного поколения и будет давить на многие поколения, которые еще придут. Он готов к тому, что должно произойти, задолго до того дня, когда прискачет Ринго и сообщит ему, что отец убит. Он знал, что это когда-нибудь должно произойти, и он выработал свою моральную позицию. Он заранее знает, что не скажет своему профессору, что решил нарушить одну из самых заповедных статей кодекса чести довоенного Юга — кровной мести, он понимает, что профессор "слишком стар, чтобы держаться принципа перед лицом крови, воспитания и окружения". Он знает, что ему предстоит — отстоять свои принципы перед требованиями традиции, согласно которой он должен убить убийцу своего отца.

Знает Баярд и то, кто выступит олицетворением этих традиций, этих требований. По дороге в Джефферсон он представляет себе, как на пороге вновь отстроенного дома его ждет Друзилла с веточкой вербены, символом ее храбрости, в волосах и с пистолетами в протянутой руке. Друзилла видится ему "античной жрицей бога насилия".

Баярд скачет к родному дому, а в уме у него проносятся воспоминания, которые в ретроспекции должны объяснить причины, почему он исполнен решимости нарушить традицию, каковы моральные посылки, толкающие его пойти против кодекса чести. Он вспоминает о двух своих разговорах с Друзиллой.

Первый из этих разговоров произошел четыре года назад. Они гуляли с Друзиллой по саду вскоре после того, как на глазах Баярда отец чистил и перезаряжал свой револьвер «диллинджер», из которого он застрелил фермера, "почти соседа… который служил в первом пехотном полку, когда этот полк проголосовал снять отца с поста полковника, и мы никогда не узнаем, действительно ли этот человек собирался ограбить отца или нет, поскольку отец стрелял слишком быстро". Баярд видел также, как вдова этого человека, которой полковник Сарторис послал деньги, пришла к нему в дом и швырнула ему в лицо эти деньги.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии