Фон-Визин

Между тем, как ни любопытны указания, ярко обозначающие общество тогдашнего времени и сохранившиеся для нас едва ля не в одних записках Фон-Визина, однако нельзя предаваться вовсе без оглядки излияниям смирения, которое отзывается в поздней Исповеди его. Писав ее незадолго до кончины своей, он имел в виду одно христианское раскаяние, как и сам говорит. Несколько ударов паралича, постигнувших его в разные времена, должны были лишить его бодрости и свежести ума, потребных для ясного изображения себя в для заключения приговора над собою, независимого от немощи природы нашей. По крайней мере, мы не признаем в сочинениях его никаких признаков непозволительного кощунства. Как раскаяние его ни назидательно и ни почтенно, если оно произвольное излияние сердца, но все можно защитить его от него самого и от упреков слишком пугливой совести. Само собою разумеется, что мы судим о Исповеди его не в христианском отношении, не подлежащем дерзкому исследованию ума. По христианской оценке, кто из людей не грешен и кто не имеет нужды в исповеди? Касательно Послания к слугам моим любопытно сведение, приведенное сочинителем Нового опыта исторического словаря о Российских писателях, который печатал драгоценные биографические материалы свои в журнале Друг просвещения. Он говорит, что оно было в первый раз напечатано в Москве «во время данного от двора народу публичного на сырной неделе маскерада, когда на три дня во всех Московских типографиях позволена была свобода печатания». Наши старания удостовериться в существовании сих замечательных литературных сатурналий и в истине упомянутого доказания остались безуспешны. Предоставляем библиографическим изыскателям решительную поверку запроса, столь любопытного в летописях гражданства и литературы в России. Буде сии сомнения разрешатся положительно, то не менее достойно внимания и разыскание, не были ли и другие, в какие именно, сочинения напечатаны в тоже время.