Фонарщик

— Даже если бы я сам не решился в тот вечер оставить Герти у себя навсегда, Бог мне внушил это устами человека, которого я считаю ангелом. Вы знаете мисс Грэм? Бедная девушка! Если даже мир темен для нее, она сама делает его светлым для других. Она была так добра ко мне — со времени того самого несчастья, которое случилось со мной пятнадцать лет тому назад у ее отца. Я рассказал ей историю Герти, и не успел я закончить, как мы оба заплакали. Она дала мне денег, обещала помогать при любых затруднениях с ребенком и сказала: «Вы сделали то, что следовало сделать, Тру».

Труман так увлекся рассказом, что не заметил, как Герти встала, подошла к нему, устремив на него широко раскрытые глаза, и, стараясь не дышать, внимательно слушала его слова. Она тронула его за плечо, он протянул к ней руки. Герти бросилась к нему, спрятав лицо у него на груди и плача от радости.

— Я останусь у вас навсегда? — прерывающимся голосом спросила она.

— Да, да! — ответил Тру. — И пока я буду жив, ты будешь моей дочерью!..

Глава V Первые шаги на добром пути

Был ненастный вечер. Герти у окна поджидала возвращения Трумана. Она чисто одета, волосы причесаны, лицо и руки тщательно умыты. Девочка совсем поправилась. Хотя она все еще худенькая и бледная, но ее обычный несчастный вид уступил место счастливому и даже несколько гордому выражению. Возле нее на подоконнике лежала толстая и красивая кошка — мать ее несчастного любимца.

Послышался глухой шум в стене. Старый дом был очень удобен для крыс, и они временами устраивали в нем настоящие пиршества. Казалось, камин рушится. Герти не боялась, она слишком часто слышала этот шум у Нэн Грант. Но кошка насторожилась и была готова ринуться в бой. Наверное, ни одна боевая лошадь так не воодушевлялась при трубных звуках, как эта почтенная кошка, заслышавшая своих неприятелей.

— Сиди спокойно, кисонька, — сказала Герти, — оставь крыс в покое. Знаешь, надо быть умницей и ждать, пока придет дядя Тру.

Герти с гордостью оглядела комнату, затем влезла на подоконник, откуда можно было видеть двор и входящего фонарщика, но его еще не было.

Она взяла кошку на руки, оправила платье, с гордостью взглянула на свои чулки и башмаки и запаслась терпением.

Никогда еще старик так не запаздывал. Наконец — когда уже совсем стемнело — послышались его шаги. Но несмотря на все свое нетерпение Герти не бросилась бежать, как обычно, навстречу дяде, она ждала его, а когда услышала, что он вышел из чулана, где оставлял свою лестницу и тряпку, спряталась за дверь. Несомненно, она готовила ему какой-то сюрприз. Кошка, которая не была посвящена в тайну, выбежала навстречу Тру и стала тереться головой о ноги своего хозяина — это было ее обычное приветствие.

— Ну, что, усатая, — сказал Труман, погладив ее, — а где же моя девочка?

Тут из-за двери выпрыгнула Герти и, весело улыбаясь, предстала перед фонарщиком.

— Да какая же ты нарядная! — воскликнул Труман, поднимая ее на руки. — И кто же это тебя так причесал? Ну, ты теперь совсем хоть куда, просто красавица!

— Это миссис Салливан меня одела и причесала, а еще… Да что же, дядя, разве ты не видишь?

Труман окинул взором комнату. Его восхищение даже превзошло ожидания девочки. Да и немудрено: его квартира стала неузнаваемой.

До Герти ни одна женщина не хозяйничала здесь. Тру жил один и сам убирал или, вернее, не убирал вовсе. Редко когда и подметал-то, а чтобы хорошенько убрать — это ему, конечно, и в голову не приходило. Пыль и копоть покрывали стекла, и хотя в комнате было два окна, но они давали немного света. По углам висела паутина, под решеткой камина лежала куча пепла и мусора, мебель была расставлена как попало, а кровать, которую соорудил себе Тру за время болезни Герти, и разные вещи, необходимые больной, еще больше увеличили беспорядок.

А миссис Салливан была сама чистота. У нее в квартире все блестело, на ее скромном платье никогда не было ни пятнышка. Одежда отца и сына тоже всегда носила следы ее забот. Маленькая и худенькая, она была энергичнее многих сильных и здоровых и искренне жалела людей, лишенных домашнего ухода.

До болезни Герти она никогда не заглядывала к соседу. Но увидев, в каком хаосе он живет, она решила, как только Герти поправится, вместе с ней заняться уборкой и чисткой комнаты Трумана. Она всегда считала, что чистота и опрятность необходимы каждому человеку.

Однажды Герти стояла в коридоре и украдкой заглядывала сквозь полуоткрытую дверь в комнату миссис Салливан.

— Заходи, Герти, — сказала соседка, увидев ее, — не бойся, подойди ко мне. Посмотри, что я глажу, — это твое платье. Теперь все твои платья готовы. Ты рада, что у тебя все новое?

— О да, тетя. Все это будет храниться у меня?

— Конечно!

— Но куда же я их положу? В нашей комнате совсем нет места.

— Часть ты наденешь, а остальному мы уж как-нибудь найдем местечко.

— А какая у вас большая комната!

— Ваша комната точь-в-точь такая же.