Фонарщик

«Милая Гертруда, милое дитя мое! Да, дитя мое, потому что ты — моя дочь. Не раз за время, проведенное с тобой, у меня являлось непреодолимое желание обнять тебя, но я сдерживался. Даже теперь, когда я выдал себя, я постарался бы скрыться, чтобы и дальше вести свою грустную, одинокую жизнь. Будь ты радостна, весела и счастлива — я прошел бы мимо тебя молча, и даже тень моя не омрачила бы твоего счастья. Но я видел тебя в слезах, видел страдание, которое ты напрасно пыталась скрыть. Твое горе не может быть мне чуждо; оно не может разъединять нас: мы оба несчастны…

У тебя доброе и чуткое сердце, Гертруда. Однажды ты плакала над горем совершенно чужого человека, так неужели теперь ты откажешь в жалости отцу, дрожащая рука которого подпишет это письмо именем преступника, сломавшего жизнь и себе, и самому близкому для него человеку? Уже два раза я начинал писать, но откладывал перо. Но как ни тяжело говорить, а успокоить мятущееся сердце еще тяжелее. Итак, слушай меня, быть может, в последний раз. Имя мое приведет тебя в трепет, ибо оно связано с темным, постыдным делом. Я вижу, как любишь ты Эмилию, а значит, будешь ненавидеть ее врага. Да иначе и быть не может! Ах! Я дрожу при мысли, что мое дитя в ужасе отступит пред отцом, узнав глубокую тайну, которую ему так тяжело раскрыть… Узнав, что его зовут Филипп Амори».

Слезы сочувствия выступили на глазах Гертруды, но она не понимала смысла прочтенного письма.

Несколько минут она смотрела в пространство, потом бросилась с письмом к Эмилии, но у самой двери остановилась. Эмилия и без того слишком тяжело переживала последствия страшных событий; ее нельзя волновать…

Гертруда вернулась к себе и снова прочла письмо, стараясь вникнуть в его смысл. Сомневаться в том, что письмо написано мистером Филипсом, было невозможно. У нее в ушах до сих пор стояли слова, вырвавшиеся у него в минуту опасности: «Дитя мое, дочь моя дорогая!» Ее сердце замирало от счастья при мысли, что этот незнакомец, так самоотверженно подвергавший себя риску, чтобы спасти ее и Эмилию, был ее отцом.

Придя в сознание, она первым делом спросила о господине, который спас Эмилию и Изабеллу. Но он бесследно исчез, а потом за ними приехал мистер Грэм, и они должны были вернуться домой.

Таинственное письмо взволновало Гертруду; она снова и снова перечитывала его. Наконец, взяв лист бумаги, она села за ответ.

…