Фонарщик

Миссис Грэм и Изабелла знали, что Китти в последнюю минуту отказалась ехать на вечер, потому что ей сказали, что мистера Брюса там не будет; потом они узнали от нее, что он был вечером в доме мистера Грэма, и заключили, что между ними произошло какое-то недоразумение. Изабелла отлично знала, как Китти была увлечена мистером Брюсом. Казалось бы, из деликатности ей следовало избегать даже намека на это. Но бессердечная Изабелла говорила только об исчезнувшем мистере Брюсе.

Гертруда искренне жалела бедную Китти и старалась сделать все, что от нее зависело, чтобы занять и развлечь ее. Мисс Эмилия, когда была здорова, не чуждалась людей, особенно тех, кому ее общество могло быть приятно или полезно. Даже шаловливая Фанни часто засиживалась у нее в комнате, где всегда встречала и любовь, и ласку. И Китти, раньше веселая и радостная, а теперь грустная и задумчивая, находила у нее сочувствие. Эмилия всегда была готова приласкать и утешить обманутую девушку.

Часто, измученная бестактностью Изабеллы, Китти бросалась разыскивать Гертруду, и если нигде ее не находила, то печальное личико девушки просовывалось в полуотворенную дверь комнаты мисс Грэм, и Эмилия неизменно говорила своим кротким голосом:

– Я слышу, это Китти; заходите, душечка, мы очень рады, что вы пришли посидеть с нами.

И Китти усаживалась рядом с Гертрудой и проводила целые часы, то занимаясь под ее руководством рукоделием, то слушая чтение, то просто беседуя с Эмилией. Скоро благотворное влияние Эмилии сказалось и на ней. Трудно было не поддаться обаянию этой девушки. Видя, как терпеливо она переносит свои болезни и несчастья, Китти больше не жаловалась на свое горе, которое уже начинало ей казаться таким мелким и ничтожным.

Гертруда самоотверженно заботилась о Китти, которая привязалась к ней всей душой, и не подозревала о зависти и злобе, которые возбуждала этим в других. Изабелла, никогда не любившая Гертруду, только ждала случая, чтобы представить ее в глазах миссис Грэм в невыгодном свете.

Изабеллу раздражало, что все поступки Гертруды шли вразрез с ее собственными; кроме того, она не могла простить ей, что молодой человек, теперь уже компаньон ее отца, который так ей нравился, предпочел Гертруду и поддерживал с ней дружеские отношения.

При каждом удобном случае она старалась восстановить против нее миссис Грэм.

Когда Белла стала замечать, что Китти отдаляется от нее и все больше сближается с Гертрудой, то окончательно разозлилась. Она высказала миссис Грэм подозрение, что Гертруда из личных расчетов поссорила Китти с мистером Брюсом.

Миссис Грэм это показалось вполне правдоподобным.

– Китти так бесхарактерна, – сказала она, – а мисс Флинт, очевидно, имеет на нее большое влияние.

И они снова стали выпытывать у Китти, что сделала Гертруда, чтобы удалить от нее мистера Брюса. Китти с негодованием отвергала любые подозрения об участии Гертруды, но наотрез отказывалась объяснить, что произошло в тот вечер.

Эта скрытность еще больше восстановила миссис Грэм и Беллу против Герти; строя различные догадки и предположения, они, уже не стесняясь, стали демонстрировать Гертруде свое недовольство.

И хотя Гертруда ни в чем не зависела от них, но, живя в одном доме, нетрудно найти повод для различных нападок. Никто, кроме Гертруды, не выдержал бы этих постоянных придирок. Она никогда и не надеялась на расположение миссис Грэм или Изабеллы, и когда они открыто стали выражать свою неприязнь, она старалась владеть собой и терпеливо переносить их уколы.

Но этим дело не ограничилось; ей готовились еще более тяжкие испытания.

Поняв, что все их выходки не приносят желаемого результата, Изабелла и миссис Грэм решили сменить тактику: они начали вымещать свою злобу на бедной Эмилии.

Надо было иметь очень черствое сердце, чтобы обижать Эмилию, всегда такую кроткую и деликатную. Да и случай для этого представлялся нечасто: вследствие своей слепоты она всегда держалась несколько отстраненно. Кроме того, и Гертруда не допустила бы ни малейшей дерзости по отношению к Эмилии.

Таким образом, приходилось действовать исподтишка.

Мистера Грэма не было дома: его вызвали по делам в Нью-Йорк. Присутствие супруга обычно сдерживало миссис Грэм, прекрасно знавшую, как нежно и глубоко он любит свою дочь и как важны для него покой и комфорт Эмилии. Его любовь, его внимание к дочери, а также преданность, которую проявляли по отношению к ней все обитатели дома, постепенно стали для миссис Грэм предметом острой зависти. Она ждала только повода, чтобы начать свои действия против бедной падчерицы.

Незадолго перед возвращением мужа миссис Грэм сидела вдвоем с Изабеллой; они старались убить долгие часы жаркого дня тем, что сплетничали обо всех своих знакомых. В это время принесли письмо от мистера Грэма. Пробежав его наскоро глазами, миссис Грэм обрадованно воскликнула:

– Хорошие вести для нас, дитя мое!

И она прочла вслух: