Фонд

Селдон достал блокнот-калькулятор из кошелька, висевшего на брючном ремне. Поговаривали, что калькулятор он держит даже у себя под подушкой на случай бессонницы. Серое, некогда блиставшее покрытие калькулятора было уже несколько потерто. Проворные, в старческих пятнах пальцы Селдона забегали по рядам кнопок, покрывавших всю его поверхность. В верхних рядах засветились красные огоньки символов.

— Вот таково положение Империи в настоящее время.

Гаал задумался.

— И все-таки это картина далеко не полная, — сказал он наконец.

— Да, не полная, — согласился Селдон. — Меня радует, что вы не слепо принимаете мои слова на веру. Однако, эта аппроксимация поможет объяснить теорему. С этим вы согласны?

— Если проверю извлечение функций, соглашусь. — Гаал изо всех сил пытался избежать ловушки, таившейся, вероятно, в словах Селдона.

— Хорошо. Добавьте к этому известную вероятность того, что Императора убьют, а вице-король устроит мятеж. Не забудьте нынешнюю экономическую депрессию и снижение темпов планетарных исследований.

Он говорил и говорил, и с каждым новым пунктом от прикосновения его пальцев зажигались все новые и новые символы. Эти символы сливались с основной функцией, непрерывно расширяющейся и видоизменяющейся.

Гаал прервал его лишь однажды:

— Я не понимаю, как вы обосновываете преобразование формулы.

Селдон еще раз, более медленно, повторил свои объяснения.

— Но ведь это получилось в результате применения неправомерных социодействий.

— Неплохо, вы быстро соображаете, Дорник, и все же недостаточно быстро. В этом отношении это действие обосновано. Вот смотрите, я раскрою сейчас формулу.

Это заняло немного больше времени, и в результате Гаал покорно сказал:

— Вот сейчас я понимаю.

Наконец, Селдон сделал передышку.

— Вот таким будет Трантор через три столетия. Как вы это понимаете? А? — Он несколько наклонил голову и замер в ожидании.

Гаал изумленно воскликнул:

— Полное уничтожение! Но это невозможно! Трантор ведь никогда не был…

— Ну вот, я же вам говорил. Вы же сами видели, как мы пришли к такому выводу. Постарайтесь описать его обыкновенным языком. Забудьте на некоторое время о символах.

— Углубляя свою специализацию, Трантор становится все более уязвимым, все более беззащитным. Кроме того, он превращается в довольно заманчивую добычу. Законы, согласно которым Императоры наследуют власть, становятся все более расплывчатыми. Ожесточается борьба за власть среди аристократических семейств, люди утрачивают чувство ответственности перед обществом, — ответил Гаал.

— Достаточно. А как вы думаете, какова вероятность полной гибели Империи через три столетия в числовом выражении?

— Я не знаю.

— Но вы наверняка знакомы с дифференциацией поля.

Гаал оказался в роли испытуемого. Селдон не предложил ему воспользоваться калькулятором. Молодой ученый стал лихорадочно считать в уме и почувствовал, что покрывается липким потом.

— Около 85 процентов? — предположил он.

— Неплохо, — ответил Селдон, выпятив нижнюю губу, — и все же недостаточно точно. В действительности этот показатель равен 92,5 %.

— Так вот почему вас называют Вороном! Но в журналах я никогда не читал ничего подобного.

— Разумеется, это ведь не для печати. Разве может Империя признаться в своей слабости? Это была всего лишь демонстрация возможностей психоистории. Но некоторые из полученных нами результатов стали достоянием аристократии.

— Ничего хорошего в этом нет.

— Я так не думаю, все ведь учтено.

— И поэтому за мной следят?

— Да, они изучают все, что имеет отношение к моему проекту.

— Вам угрожает опасность?

— О, да. Вероятность того, что меня казнят, составляет 1,7 %, но, разумеется, это не сможет помешать осуществить проект. Ничего не поделаешь, мы учли и это. Я надеюсь, мы все же увидимся завтра в Университете?

— В этом нет никакого сомнения, — сказал Гаал.

5