Фонд

– Ты знаешь, где что находится. Так что, пожалуйста, пользуйся. Хотя ванной комнатой тебе придется пользоваться моей. Гостевая ванная перестраивается. Можешь принять утром душ, если хочешь. Стекло на двери тонировано, так что не беспокойся. Да и видела я уже все это.

Он почувствовал, что краснеет.

Мелисса потерла руки, словно они у нее замерзли.

– Хорошо. Думаю, утром увидимся.

Он переступал с ноги на ногу, отчаянно желая сделать шаг, который разделял их, но разум подсказывал, что делать этого нельзя.

– Спокойной ночи, Мелисса.

Джек Кейн воспользовался ключом, который ему дали, и открыл большое пустое помещение. Оно, вероятно, было когда-то либо складом, либо опустевшей ныне мансардой художника. Внутренних перегородок не имелось, если не считать маленькой комнатушки в дальнем углу – возможно, ванной комнаты. Прямо перед ним, примерно в двадцати футах, ниспадала до самого пола штора из темного пластика. Она делила огромное помещение во всю его длину, отчего пространство у окон оставалось затемненным.

К нему, дружелюбно улыбаясь, подошел мужчина с чашкой кофе, вооруженный огромным пистолетом.

– Добрый вечер, мистер Кейн.

Кейн принял кофе и, прежде чем сделать глоток, понюхал его.

– Чем они там занимаются, Кордерман?

Дэн Кордерман хмыкнул.

– Ну, сэр, в настоящий момент готовят себе постель. Несколько раньше мы посетили ее квартиру, и Мартин организовал полную запись того, что они делали в течение вечера. И мы уверены, что они вот-вот начнут кувыркаться, так что я отключился. Знаете, когда я веду слежку, мне не нравится наблюдать подобные картины. Мне от них начинает очень не хватать собственной жены.

Кейн захихикал.

– А мне казалось, вы ненавидите свою жену. Я никогда не слышал от вас о ней ничего, кроме жалоб.

– Не имеет значения, сэр. Когда слышишь, как какая-то другая пара активно занимается этим, кто угодно пожалеет, что рядом нет супруги. – Он вдруг застыл в напряженном ожидании. – О, черт побери, мистер Кейн, извините. Я не то хотел сказать.

Кейн стоял с каменным лицом и не выказывал эмоций – ни боли, ни горя, ни злости. Он держал это при себе, чувствуя себя виноватым в том, что вся трагичность гибели его собственной семьи так долго доходила до его сознания.

Он находился в плавании как технический представитель «Диллон аэроспейс», выполняя обязанности офицера связи между «Диллон» и ВМС. Причиной для этого послужили серьезные неполадки на одном из самолетов ВМС. Командир авианосца «Констеллейшн» вызвал его в свою каюту и сообщил, пытаясь не показывать эмоций:

– Мистер Кейн, у меня для вас ужасная новость. Ужасная новость…

Кейн помнит, как стоял там и в ужасе ожидал конца сообщения командира.

– Вчера вечером совершено незаконное вторжение в ваш дом, мистер Кейн. Сожалею, но при этом были убиты ваша жена и оба ребенка. Вас высадят на побережье США, как только вы будете готовы. Очень сожалею. Могу ли я что-нибудь для вас сделать…

То, что говорил командир, не могло быть правдой. Его слова не звучали как правда. Но и семья не казалась чем-то реальным – во всяком случае, здесь, посреди Средиземного моря. Кейн не обнимал их полгода. Шесть долгих месяцев, в течение которых он не слышал ни ее голоса, ни того, как она планирует их будущее. Ощущение того, что у него больше нет семьи, приходило с трудом. Он стоял, понимая, что командир продолжает говорить, и ненавидел себя за то, что не страдает сильнее. За то, что не упал в обморок и не заплакал, услышав ужасную новость, совершенно не подозревая, что боль утраты почувствует позднее.

К тому времени, когда он вернулся в Вашингтон, полиция уже занялась другими преступлениями, отложив расследование убийства его семьи до тех пор, пока не появится кто-нибудь и не сознается в содеянном. Детективы, по их словам, должны идти дальше. Если не удается раскрыть преступление за сорок восемь часов, оно скорее всего так и останется нераскрытым. Им не хватает человеко-часов на такое расследование преступления, которое заканчивалось бы арестом. «Дело закрыто, – сообщили они ему. – Попытайтесь забыть».

Черта с два. Кейн сам повел расследование. Поговорил со всеми, кто знал хоть что-нибудь. Он складывал мельчайшие частички головоломки, пока не появились кое-какие зацепки. Опираясь на эти зацепки, он вышел наконец на подозреваемых, потом пошел по их следу и шел до тех пор, пока не уперся в тупик.

Они разбежались. Убийцы его семьи прятались, испытывая страх перед мстительным мужем и отцом, который жаждал их крови. Сведения о навязчивой идее, овладевшей Кейном, просочились к ним через сотни опрошенных им людей.

Это случилось, когда к нему подошли двое. Не по служебным, а по пистолетным делам. Предъявили удостоверения сотрудников ФБР. При них была бумажка с адресом и фотографии людей, убивших его семью. Оба ограничились простым: «Служба безопасности „Диллон“ хотела бы вам помочь».

Кейн молча принял адреса и фотографии.