Фонд и Империя

Ранду медленно кивнул, в то время как Торан гордо блестящими глазами смотрел на жену, а Фрэн в углу причмокнул языком и снова аккуратно наполнил свой бокал.

Бэйта продолжала:

— Если история Селдона правдива, то он предвидел полный распад Империи по своим законам психоистории, и он был в состоянии предсказать неизбежный тридцатитысячелетный период варварства перед установлением новой Второй Империи для возрождения цивилизации и культуры человечества. Цель его труда, на который он потратил жизнь, и состояла в том, чтобы создать такие условия, которые позволили бы обеспечить скорейшее восстановление всего.

Глубоким голосом Фрэн воскликнул:

— Вот почему он основал два Фонда, честь ему и хвала.

— Вот почему он основал два Фонда, — согласилась Бэйта. — Наш Фонд собрал всех ученых умирающей Империи, чтобы развивать науку и знания человечества дальше. Фонд имел такое расположение в пространстве и его историческое окружение было таким, что, сделав свои гениальные расчеты, Селдон предвидел, что через тысячу лет Фонд превратится в новейшую и более могучую Империю.

Последовала благоговейная тишина.

Девушка тихо сказала:

— Это старая история. Вы все ее знаете. В течение почти трех столетий каждое живое существо в Фонде знало ее. Но я подумала, что будет неплохо напомнить ее — хотя бы вкратце. Сегодня ведь день рождения Селдона, и хотя я из Фонда, а вы с Гавена, это нас роднит…

Она медленно зажгла сигарету и рассеянно посмотрела на ее горящий кончик.

— Законы истории так же абсолютны, как и законы физики, и если возможность ошибки велика, то лишь потому, что история не имеет дела с таким огромным количеством людей, как физика с атомами, а потому индивидуальные вариации имеют здесь большее значение. Селдон предсказал серию кризисов в течение тысячелетнего периода развития, каждый из которых направит новый виток истории по заранее продуманному пути. Эти кризисы руководят и нами: и потому сейчас должен происходить кризис.

Сейчас! — повторила она с силой. — Прошло уже почти целое столетие со времени последнего кризиса, и в этом столетии каждый порок Империи был повторен Фондом. Наш правящий класс знает только один закон — никаких перемен. Деспотизм. Они знают только одно правило — сила. Неправильное распределение. У них только одно желание — удержать то, что им принадлежит.

— В то время как остальные голодают! — внезапно взорвался Фрэн, сопроводив свои слова сильным ударом руки по подлокотнику. — Девушка, твои слова — жемчуг. Их толстые денежные мешки разрушают Фонд, в то время как храбрым торговцам приходиться скрывать свою нищету на отбросах миров, подобных Гавену. Это позор для Селдона, все равно, что швырнуть ему в лицо грязь, что сблевать ему на бороду! — Он высоко поднял руку, потом его лицо вытянулось. — Если бы у меня была вторая рука! Если бы… они меня послушали тогда!

— Отец, — сказал Торан, — не волнуйся.

— Не волнуйся, не волнуйся! — разъяренно передразнил его отец. — Нам здесь жить и умирать, а ты говоришь, не волнуйся.

— Вот наш современный Лэзэн Деверс, — сказал Ранду, показывая на него трубкой, — этот наш Фрэн. Деверс умер восемьдесят лет назад рабом в шахтах вместе с прадедом вашего мужа, потому что ему не хватало мудрости. И у него было слишком большое сердце…

— Да, клянусь Галактикой, я бы сделал то же, будь я на его месте, — ругнулся Фрэн. — Деверс был величайшим торговцем в истории — более великим, чем этот пустомеля Мэллоу, икона Фонда. Если эти головорезы, которые правят Фондом, убили его за любовь к справедливости, то тем больше их кровавый долг.

— Продолжайте, детка, — сказал Ранду. — Продолжайте, или он, не сомневайтесь, будет говорить всю ночь и бесноваться весь завтрашний день.

— Больше, собственно, нечего добавить, — сказала Бэйта, внезапно помрачнев. — Должен быть кризис, но я не знаю, как его вызвать. Прогрессивные силы Фонда находятся под тяжелейшим гнетом. Может быть у вас, торговцев, есть желание, воля, но за вами охотятся, и вы разъединены. Если бы все силы доброй воли в Фонде и за его пределами могли объединиться…

Фрэн резко и насмешливо рассмеялся:

— Слушай ее, Ранду, слушай ее. В Фонде и за его пределами, говорит. Девочка, девочка! Нет никакой надежды на этих слабаков из Фонда. Лишь некоторые там держат хлыст, а остальные наказываются, до смерти наказываются. Не осталось ни одного храбреца во всем этом прогнившем мире, что смог бы победить хоть одного хорошего торговца!

Все попытки Бэйты прервать его разбились о бесконечный поток слов.

Торан наклонился вперед и обвил ее голову рукой.

— Отец, — холодно сказал он, — ты же никогда не был в Фонде. Ты ничего не знаешь о нем. Говорю тебе, костяк там смелый и достаточно отважный. Я могу даже сказать тебе, что Бэйта была одной из тех, кто…

— Хорошо, мой мальчик, я никого не хотел обидеть. Разве здесь есть на что сердиться? — Старик был искренне смущен.

Торан горячо продолжал: