Фонд последней надежды

Она переписала артефакты в CHAO, забила туда же лживые финдокументы, заполнила форму на закрытие гранта и слила её Идрисовне. Всё, грант закрыт. Как же шефу удалось выбить из Юродцева последний транш? Загадка… Судом, что ли, пригрозил? Да ладно, Савве никакие суды не страшны, тем более, что он-то знает все о прелестях буркутской Фемиды. Сроду Фонду здесь дела не выиграть, только по заседаниям затаскают и в прессе грязью обольют. Вот должники и не боятся ничего. Чем же он его прищучил?

Ася принялась пристраивать коробку из-под Золотой Орды к эйфелевой башне отработанного материала.

Коршунов сладко потянулся и сказал, читая асины мысли:

— У Юродцева сын в Штатах учится, на визу подал. Я его на понт и взял, дурачка. Вот что, Ася. Давайте я вам помогу коробки в подвал стаскать.

Подвальный кабинет завхоза Амбцибовицкого был похож на свалку: рулоны старого линолеума, какие-то бетонные кубы, штабеля дыроколов, «клав» с выбитыми зубами, папок в половину человеческого роста, компьютерных кожухов и прочего канцелярского барахла. Всё это стояло, валялось, пылилось и гнило во всех углах обширного помещения. Заплесневелые стены были обвешаны шедеврами местных абстракционистов — бескорыстными дарами родному Фонду.

Сам завхоз восседал за циклопическим столом с тремя разнокалиберными мониторами, в пожелтевшем от времени гнезде из бумаг и газет. Над его головой располагалась ржавая железная рама, перетянутая разноцветными ленточками и кусками кожи, внутри рамы на нитках искусственного жемчуга болталось несколько ракушек и голая кукла Братц с открученными ногами и выжженной грудью. Табличка извещала, что композиция «Мальдивная радуга над Фолклендами» принадлежит шаловливой руке все того же Гри-Гри Бурдюкова.

Амбцибовицкий посетителей вроде бы не замечал, важно переводя взгляд с одного монитора на другой. Ася кашлянула. Завхоз глянул на них поверх очков.

— В чулан?

— Не знаю, — пыхтя под тяжестью коробов, буркнул Олег. — Я тут впервые…

Амбцибовицкий неторопливо приподнялся, встал, вышел из-за стола и предстал во всём своём великолепии.

Ростом чуть ниже Аси, он доходил Олегу примерно до подбородка. Если бы какому-нибудь «Эсквайру» понадобилась иллюстрация к статье «Казусы мужского гардероба», журнал свободно мог бы обойтись всего одной фотографией фондовского завхоза. Слишком длинный галстук в мелкую полоску был заправлен вместе с клетчатой красно-чёрной рубашкой непосредственно в серые брючата, которые, начинаясь где-то под мышками, заканчивались на середине икр, демонстрируя всему миру белые спортивные носки с эмблемой «Челси». Широкий ковбойский пояс в заклёпках пестрил сумочками, телефонными чехлами, перочинными ножиками и мелким ремонтным инструментарием. Завхоз накинул сетчатую жилетку типа «фотокор» с десятком оттопыренных, как у Вассермана, кармашков и строго сказал:

— Фоллоу ми!

И повел их по длинному коридору, забитому швабрами и вёдрами.

Чуланом оказалась большая комната, заставленная стеллажами.

Амбцибовицкий указал на самый дальний угол:

— Сюда. Это ведь закрытые гранты?

— Конечно, Арнольд Альфредыч. Давайте, я формы заполню, — сказала Ася.

Амбцибовицкий величественно кивнул, сунул ей пачку формуляров и удалился в свой клоповник.

Олег перетаскал в угол коробки и принялся гулять вдоль книжных завалов, с любопытством читая названия. «Пассморы Канты философиялыкчи барымтач». «Аэродинамикасындаб XVI флориндай шырмау Буркутстан», это про первых воздухоплавателей что ли? «Буркутстан бербе культурологияжок». В 20, между прочим, томах. «Гендерлих па мамандай Канада-Пакистан-Гайана-Буркутстан». Ноу коммент, как сказал бы Амбцибовицкий. «Мониторинг уюлду шарикоподшипникадызаводы эш хладокомбинат». Записать бы…

— Ася, а почему эти книжки здесь валяются? — спросил он, перебирая пыльные тома с дорогим теснением и отличными цветными вклейками. — Может, лучше их в библиотеки отдать?

— Что можно, уже распихали, — Ася подошла поближе, грызя ручку. — Я сама, пока волонтёрила, знаете, сколько развезла? И в другие города мы рассылали, правда, некоторые посылки вернулись.

— А почему не берут-то?

— А зачем им? Кому надо — про философию Пассмера и Канта на русском или на английском найдут, тем более что больше половины слов в этих книгах все равно не буркутские. В смысле, термины. Да вся эта рухлядь давно устарела. Второй год спецкомиссия буркутский язык чистит. Термины и заимствования на буркутский переводят. Как переведут — опять все это переиздадут, наверно.

— Опрично… — вздохнул Олег.

Глава 6. ЖЖ. Записки записного краеведа. 21 декабря

«…Когда я подошёл к ресепшен, то услышал обрывок разговора портье с напыщенным американцем лет шестидесяти в норковой шубе и нелепой ковбойской шляпе. На моих глазах портье вручил ему ключ от нумера четыре.

Отогнав ненужные мысли о пресловутом нумере, я решил прогуляться по Зоркому.