Фонд

Питер ждал, но Мелисса не шевельнулась. Он почти физически ощущал, как стрелки его часов, секунду за секундой, отнимают у них время.

– Что собираешься теперь делать, Мелисса?

В ответ молчание. Он больше не мог терпеть. Стоять так близко от нее и не обнять, не привлечь к себе, не почувствовать, как ее тело прикасается к нему, как ее волосы, касаясь его лица, сводят с ума подобно тому, как это бывало в прошлом…

Он прошел к кухонной части зала, где притягательная сила Мелиссы не была столь велика, и начал переодеваться в одежду, которую принес Блевинс. За все это время она ни разу не взглянула на него, ни разу, пока он с трудом одевался одной рукой. На самом деле Питер надеялся, что Мелисса посмотрит на него, и что-то изменится, как, например, в ее ванной комнате на прошлой неделе.

Переодевшись, он сунул снятую одежду в сумку, потом поплескал над раковиной на лицо немного воды. Когда открыл глаза, Мелисса стояла напротив него за стойкой.

– Ты дал Сакетту миллион долларов за мое освобождение. Я хочу знать почему.

Он внимательно выслушал ее, даже не став протягивать руку за полотенцем, а просто стоял с мокрым лицом, осмысливая вопрос.

– Мне хотелось это сделать. И все.

Теперь она говорила своим адвокатским голосом – не очень приятным, но и не очень задиристым:

– Рич сказал, что ты слышал все, о чем я говорила в палате Кейна. Это правда?

– Да.

– Тогда почему, Питер? Почему ты заплатил целое состояние за мое освобождение?

Он взял со стойки полотенце, осторожно промокнул лицо здоровой рукой. У него не было ответа, который она способна понять. Если бы Мелисса его любила, то давно бы уяснила, насколько всепоглощающим может быть это чувство, как оно заставляет человека совершать поступки, которые не укладываются в понятие здравого смысла. И наоборот, раз она никогда не любила его, заставить ее осознать это нельзя. Он расчесал волосы пальцами, собрал то немногое, что у него было, и приготовился уйти.

– Тебе нужны деньги, Мелисса? После закрытия банковского счета у меня осталось тридцать тысяч с небольшим. Если тебе нужны деньги на поездку – они твои.

Она упрямо закачала головой.

– Откуда такое великодушие? Ведь я пыталась убить тебя.

– Понимаю, что веду себя глупо. Так нужны тебе деньги или нет?

Он обошел стойку и направился к выходу.

– Нет, – ответила она, все еще качая головой. – Отец оставил мне много денег. Я не собиралась пользоваться ими, но у меня полно денег в разных местах. Ты позволишь мне восполнить то, что потерял, заплатив Сакетту?

Он внимательно посмотрел ей в глаза, чтобы проверить, намеренно ли она обижает его, но решил, что нет. Мелисса выглядела смущенной, сбитой с толку, но на ее лице не было видно и тени заносчивости.

– Нет, но все равно спасибо.

Ему пора уходить. Блевинс скоро узнает обо всем и взовьется до потолка, так что нужно быть в полете раньше, чем это произойдет. Мелиссе тоже пора, но он не собирался давать ей указания, что делать.

– Один вопрос, Мелисса. Ты когда-нибудь любила меня? Хотя бы немножко? Или это было одно притворство?

– Мне… мне кажется, что я любила тебя. Честно говоря, я так никогда и не узнала, что такое любовь. Но если я кого-то когда-нибудь и любила, то только тебя. Точно не могу сказать и не хочу тебя больше обманывать.

Было приятно слушать, как она признается в том, что, возможно, разделяла хотя бы часть того чувства, которое он испытывал к ней. Уходя, Питер ощущал себя счастливым.

– Хорошо, Мелисса. Я люблю тебя. Пора бы и перестать, но я ничего не могу с собой поделать.

– Тогда я скажу, что тоже люблю тебя. Ты только что заплатил за меня миллион долларов. Я себя чувствую слугой поневоле.

Джеймисон решительно повернулся и пошел прочь, оставив ее. При этом его рассудок игнорировал требования сердца вернуться и просить ее уйти вместе с ним.

Он решил больше не оборачиваться, независимо от того, что она скажет.

– Прощай, Мелисса, – произнес он, глядя на дверную ручку в виде кнопки, которая находилась в двадцати футах. – Надеюсь, когда-нибудь ты полюбишь. Это чудесное чувство.

Потом он приложил максимум усилий, борясь с мощным естественным влечением и пробиваясь к двери, словно преодолевая сопротивление пронизывающего ветра. Потребовалась вся его воля для того, чтобы повернуть дверную ручку, а повернув ее, он дернул на себя дверь, вышел из зала и шаркающей походкой пошел искать кассовый зал.

– Вам помочь, сэр?

Джеймисон открыл глаза. Очередь исчезла, а на него с натянутой улыбкой, которая должна была изображать терпение, смотрела самоуверенная женщина в синей униформе. Он подтолкнул ногой свой полиэтиленовый пакет и подошел к стойке.

– Есть рейс на Цюрих, который отправится через пятнадцать минут. Свободные места имеются?

Он никогда не был в Цюрихе и никогда не хотел побывать там, но это был ближайший международный рейс.

– Дайте-ка посмотреть. Да, сэр. С посадкой в аэропорте Кеннеди. Есть место в первом классе. – Она приподнялась на цыпочки и уставилась на Джеймисона, словно ждала, что тот упадет в обморок. – Туда или туда и обратно?

– Только туда, – ответил Джеймисон.