Фонтан

Людей, пришедших на похороны, начинает поливать дождик. Ну вот, конечно. На Би костюм, который его стесняет. Слишком туго застегивается и стал чуть длиннее («Когда я успел усохнуть?»). Би не обращает внимания на струйки, стекающие по спине. Парадно-выходные носки с дыркой на пальце совсем промокли. Ступни закоченели.

Собралась небольшая, но пестрая компания, представляющая разные сферы жизни Харриет; несколько послов, инкогнито, медленно переходят от группы к группе, пожимая руки, вызывая взгляды, в которых мелькает смутное узнавание, и улыбки. Проскакивают неизбежные фамильярности и остроты. Би, который пропустил прощание, во всяком случае в церкви, видит большинство из этих людей в первый раз. Сегодня вечером в «АртБаре» состоятся еще одни поминки. Би пытается разобраться, кто есть кто. С художниками все просто. А родные? Где тут ее отец? Он никогда не встречал этого человека, но хочет угостить его пивом. Где сестры? Да и были ли они у нее? Настоящие, родные, или близкие подружки, которые ей как сестры? Где ее клиенты? Приятели по книжному клубу?

Бет здесь. Она стоит напротив Джеки, которая держится за руки с блондинкой[40]. Обе в шарфах и больших солнцезащитных очках. Строят из себя кинозвезд сороковых годов. Позируют в декорациях сцены похорон из «Сумерек в парке». Бет без конца поглядывает в их сторону. Нижняя губа у нее дрожит, в глазах слезы. Она не собирается облегчать им задачу. Все ее тело трясется, готовое взорваться. Рухнуть. Би инстинктивно хочется ее утешить. Но он этого не делает.

К Би никто не подходит.

Неужели они считают, что я ее убил?

Разве им не сообщили? У Кувалды была легкая пневмония. Это официальная причина смерти. Она захлебнулась. Ее легкие наполнились жидкостью. Смерть по естественным причинам. Но Би знает, что эту пневмонию Кувалда подхватила в фонтане. Он мог бы остановить ее, но не сделал этого. Так что они правы. Он действительно убийца.

Еще один одиночка в толпе — Хигби. Курчавая пышная шевелюра в духе восьмидесятых. Поднятые лацканы его сшитого на заказ пиджака образуют своего рода бувигер^{79}, маскирующий нижнюю половину лица. Поверх них виднеются невероятно маленькие очки и ничего не выражающие глаза. Кажется, Хигби разговаривает сам с собой. Он безумен. Весь мир сошел с ума.

Дождь заливает глаза. Солнцезащитные очки Би запотевают. Откуда такая сырость? Би неохотно лезет в карман и достает свою замызганную, промасленную кепку. С красной буквой «Б». Пальцы на ногах совсем замерзают.

Некоторые оглядываются на него через плечо. Перешептываются. Некоторые даже показывают на него пальцем, словно пистолетом. Би их не слышит, но в этом нет необходимости. «Это Роберт Беллио?» «Какого хрена?»

Би надвигает кепку пониже, и лицо его оказывается в пещерке. Из которой можно вести наблюдение. Он подслушивает, как кто-то говорит, что отца Кувалды здесь нет.

— Сказал, что должен вернуться за чем-то домой.

— Он не придет.

— Вот ублюдок.

Раскат грома, словно сигнал к началу музыкального номера, активирует несколько черных зонтиков. Би оставил свой зонтик в машине, с Нетруди.

Наконец катафалк подъезжает, медленно сдает назад. От толпы отделяются те, кто понесет гроб. По одному человеку от каждой группы. Би одобрительно кивает сам себе. Носильщики занимают свои места, гроб скатывается с торца катафалка, как с фабричного конвейера в стиле ар-деко. Гроб изготовлен Би. Из материалов, предназначенных для заказа Адамчика. Адамчик не в курсе своего пожертвования. Би сожжет этот мост, когда дойдет до него. А теперь эти сталь и красное дерево послужат для того, чтобы доставить его друга домой.

Крышка закрыта. Люди впервые видят этот гроб в цельном, законченном виде. Раздается несколько вздохов.

— Какой красивый. Кувалда бы гордилась им. Ничего себе.

Свист. Отдельные пьяные хлопки. Кивки. Отрывочные всхлипывания.

— Красивый.

— Какой красивый.

У Би сжимается сердце.

О нет.

Вот чем запомнятся им эти похороны. Не программками ручной работы в их карманах. Не срезанными цветами, которые они собирались положить под гнет или засушить. Не надгробной речью, написанной другом покойной Эктором; замечательной, остроумной речью. Би так много узнал из нее о Кувалде. В старших классах она была звездой легкой атлетики. Когда это было популярно, пожертвовала свою коллекцию компакт-дисков заграничному контингенту. В юности играла на пианино в своей церкви. В детстве лишилась маленького братика. На Рождество делала маленькие бутербродики с арахисовым маслом. Что-то из этого Би мог узнать из первых уст. За выпивкой. На выходных. На бейсбольных матчах, ведь кто обходит стадион стороной?

Все это померкнет перед преходящим произведением искусства: ее гробом. «Он был так идеален, так шел Кувалде». Би чувствует душевную пустоту. Утрату.