Фонтан

— Что происходит, Ярик? Где Гри? Я ничего не могу понять, — потерянным голосом говорила Каминская, сидя у живого манекена на кровати, со страхом смотря на происходящее.

Колосов, достав что-то из внутреннего кармана пиджака, растворил странного вида порошок в бокале шампанского. Повернувшись, с доброй и ласковой улыбкой подошёл к Каминской и, протянув бокал, успокоил её:

— Не беспокойся, Элен…Мы победили, как и хотели. Гри сейчас подойдёт, он вызывает полицию.

Каминская с усталым видом, не теряя своей привлекательности, мило улыбнулась.

— Я готова записать его признание.

Смотря, как силуэт Исаковского удалялся сквозь коридор из толпы, вздохнув, добавила:

— Если, конечно, ещё нужно… Он уходит.

Колосов, не повернув головы, улыбаясь, ответил:

— Сейчас Гри его вернёт, а пока выпей со мной за нашу победу.

Каминская изумилась:

— Сейчас?!

Колосов кивнул в ответ.

Она достала диктофон и вдруг обратила свой взгляд на его живого двойника и, съёжившись от охватившего её ужаса, спросила:

— Что это за чудо? Живой манекен? Для меня это тоже сенсация… Какого уровня ты достиг в своей мастерской? Пожалуй, с тебя интервью и по этой части, — она засмеялась и сделала глоток шампанского.

Колосов, внимательно наблюдая за ней, весело произнёс:

— Обязательно, Элен.

Пока она пила шампанское, он внимательно, словно гипнотизёр, следил за её движениями.

Она выдохнула, будто задыхаясь, и, закрыв лицо рукой, проговорила:

— Фуух… Что-то мне нехорошо. Всё, для моего усталого организма на сегодня шампанского достаточно.

Неожиданно прозвучал ещё один выстрел, и Каминская, вздрогнув, обратила внимание на толпу.

Сжатого в крепких пальцах собственных телохранителей, на сцену силком вели кричащего и брыкающегося Исаковского.

Колосов как ни в чём не бывало поднялся и, продолжая улыбаться, подошёл к столу и похлопал по нему.

— Вы что делаете? Что это значит? Будьте прокляты, продажные твари! — кричал Исаковский в тот момент, когда верзилы, положив его на стол, начали связывать его наручниками и цепями.

Колосов, широко улыбаясь, нагнулся над ним.

— Мне кажется, вы поняли, кто я такой.

Сказав, он обошёл стол вокруг и пальцем приказал громилам поднести ближе к нему своего двойника, сидящего рядом с засыпающей Каминской.

— Что происходит? — сказала та и повалилась без сознания на кровать.

— Что же ты хочешь от меня, признания? Да пожалуйста! Это я убил Марину Волкову, и эти, кто сейчас рядом с тобой, суки… Столкнули её с моста по моему приказу.

Исаковский захлёбывался от слюны и, яростно шипя, продолжал:

— Более того, послушай. Когда я насиловал её, она даже не сопротивлялась. Отчего это? Ты что, импотент?

Он злорадно смеялся одновременно от радости и жгучей ненависти, сплёвывая пенящуюся слюну, боясь захлебнуться.

Колосов продолжал улыбаться и, погладив его по голове, тихонько ответил:

— Тише-тише…Знаю, всё знаю и прощаю тебя, но ты мне должен. Теперь мы всегда будем неразлучны, ты будешь выполнять для меня самую грязную работу.

Исаковский побледнел и стал брыкаться.

— Что?! Гори в аду вместе со своей шлюхой!

Верзилы положили рядом с Исаковским голема, и Колосов, изменившись в лице, уже без улыбки, стальным голосом произнёс:

— Добро пожаловать в мой мир…Он хуже ада.

Исаковский стал истошно кричать, но в глубине огромного, чуть освещенного зала музея восковых фигур его голос терялся, и лишь небольшое эхо от него с лёгкостью ложилось под пение сладкоголосой певицы с рыжими волосами и под прелестную игру симфонического оркестра…

* * *

Спустя три часа Колосов вышел из музея восковых фигур на улицу.

На горизонте мелькали вспышки фейерверков, всюду шло празднование Нового года.

В воздухе чувствовалась лёгкость.

Мягкий, пушистый как лебяжий пух, снег медленным танцем кружил над его головой.

Он достал из внутреннего кармана пиджака кубинскую сигару и направился в сторону тёмного «Мерседеса». Пройдя мимо Якова, он залез внутрь машины и зажёг сигару от прикуривателя.

Машина была заведена.

Высунувшись наружу, Колосов заметил, что со всех сторон его окружили големы.

Он усмехнулся.

Наблюдая за тем, как медленно падает снег, куря сигару, он спросил у молчаливого голема по имени Яков:

— Какая максимальная скорость у этой машины?

Голем Яков, словно ожидая этого вопроса, сразу выдал ответ.

— Максимальная скорость этого автомобиля двести тридцать километров в час.

Колосов отдал ему сигару и сел за руль.

Перед тем как закрыть дверь, он, смеясь, сказал:

— Мне подойдёт… Прощай, Яков.

Чёрный «Мерседес» бизнес-класса, минуя толпу големов, выехал на дорогу.

Колосов, дико смеясь, стал набирать скорость.

Глава 22