Фонтан

Пока он курил, его взгляд был устремлён под ноги, где лежала старая пыльная картина с изображением какого-то старого домика с водяной мельницей на берегу изумрудной реки. Каждый выдох сладковато-терпкого дыма сопровождался его удовлетворённым причмокиванием. Капоне получал неописуемое наслаждение, пуская дымные колечки.

Неожиданно он нагнулся прямо над картиной, продолжая выпускать дым, стал активно стряхивать пыль и прочий мелкий мусор с уже почти разорванной холстины. При этом он говорил:

— Итак, ещё немного, вот так… и вуаля! Бесценный шедевр мировой живописи оживёт на ваших глазах. Интересно, кто это? Похоже на стиль Кинкайда, хотя вряд ли это он. Ещё немного, вот так, да чтоб его!

Звук рвущегося полотна и ругающегося Капоне пронзили безмолвную тишину заброшенного здания. Эхо пробежало по стенам, по потолку, а затем исчезло в тёмном отверстии пола.

Усердно стряхивая пыль с шедевра мировой живописи, которая в итоге стала ненужным обрывком холстины, Капоне слишком сильно надавил на поверхность и случайно проткнул домик на картине куском железной арматуры, торчащей из-под обломков.

Он недовольно завопил:

— Что за чертовщина?! Терпеть не могу этих големов. Смешно, блин, ей-богу, агенты… глупые пустышки!

Что-то ещё выкрикивая на непонятном языке, Капоне оттолкнул картину ногой в сторону.

«О чём он говорит? Големы?»

Слэйн мысленно спрашивал себя и не находил ни одного похожего слова в своей памяти. Что за идиотское название?! Как будто запчасти от старого виртуалика.

Он не удержался и задал этот вопрос Капоне:

— Что такое големы? О чём ты говоришь?

Капоне задумался и спустя некоторое время, повернувшись к нему, ответил:

— Объяснить тебе, что такое големы. Это будет нелегко, ну хорошо, я попробую. Само слово «Голем» с одного древнего языка означает «слуга». А проще говоря, это древнейшее финикийское название оживлённой каменной статуи, которая обязана была служить у главного жреца и выполнять всю «грязную» работу, начиная от поисков существ, которых приносили в жертву древним богам, вплоть до уборки жертвенного костра. А ещё ты их создатель, Ярик.

Слэйн вновь почувствовал приливающий поток раздражения, не выдержав, он прокричал:

— Слушай, ты можешь прекратить называть меня чужим именем! Меня зовут Брюс Слэйн, а не Ярик…вообще, ты не думал о том, что, может быть, ошибся?

Выпуская дым с глубочайшим удовольствием, щуря глаза и смачно причмокивая, Капоне задумчиво смотрел на Слэйна с какой-то непонятной детской серьёзностью, при этом периодически поглядывая в сторону. Он будто передразнил Слэйна, произнеся издевательским тоном:

— Брюс Слэйн! Ну и имечко, чёрт меня подери! Да уж, нельзя, кстати, не отметить, что эти тупоголовые големы очень качественно промыли твои мозги. Они большие труженики — один сценарий чего стоит. Вот только имя для тебя они выбрали убогое.

Он театрально поднял руки вверх, затем, закатив глаза, продолжил:

— Смешно на самом деле, прямо-таки голливудский сюжет. Давай закончим на время разговоры и начнём двигаться, открою тебе ещё одну простую истину — в движении заключена жизнь. Нам нужно срочно найти аэропортал.

Выслушав его, Слэйн ответил:

— Аэропортал? Куда-то полетим?

Капоне заглянул в свой виртуалик.

— В эту прекрасную ночь нам необходимо найти здание самой фешенебельной гостиницы. И она уже совсем близко.

Пока Капоне говорил, Слэйн подумал о том, что на самом деле за всё время их путешествия он стал восхищаться этим человеком.

С самого начала ему понравилась интересная черта в Капоне — это умение даже в стрессовой ситуации оставаться с чувством юмора.

Они по-прежнему находились на территории заброшенного музея. Капоне направился к одному из выходов и, смотря в виртуалик, произнёс:

— Сейчас посмотрим, как быстрее пройти к гостинице.

Изобразив на экране загадочную комбинацию чисел, он вдруг повернулся в сторону большой дыры в полу с торчащими из неё штырями арматуры. Из отверстия подуло холодным ветром, этажом ниже были полностью разбиты окна, а тяжёлая дверь была беспорядочно полуоткрыта.

— Вот она, родимая, всего лишь в двух кварталах от нас, а сегодня как раз лётная погода. На крыше есть аэропортал. Туда мы и направляемся.

Капоне рассмеялся, что-то сказав на неизвестном для Слэйна языке. Ну что же, это и хорошо, что иногда н понятно, о чём он говорил. Слэйн подумал, что от этого с ним становится ещё интересней.

Неожиданно Капоне обратился к нему:

— Кстати, всегда было интересно, Ярик, прости, то есть Брюсси, как ты спишь? Сколько лет уже нормально не высыпался?

Капоне смотрел в упор своими смеющимися глазами с диковатым прищуром.

Слэйн задумался и затем ответил: