Фонтанка моя автогеография

Сергей ЮРСКИЙ Фонтанка МОЯ АВТОГЕОГРАФИЯ

Пора и мне в моем почти почтенном возрасте по примеру других обрести свою «малую родину». Вполне сознаю, что в слове «обрести» заметна некоторая натуга. Обрести — значит найти нечто желаемое. Постарайся и обретешь! Так ведь? Малая родина у человека должна быть с самого начала. Как мать, как отец. Чего ж тут обретать? Бывают, конечно, судьбы несчастные: ни отца, ни матери — по разным причинам. Вот тогда, если вдруг кончится несчастная часть жизни, обретает человек в ком–то вторую мать или того , о ком говорят: «Он стал мне, как отец». Так что «обретенное» — это второе, заменяющее или то, чего раньше не было, а потом стало.

Разумеется, куда лучше, если все твердо и изначально. Я, дескать, оттуда–то, я из таких–то, мы там спокон веку, и нас там все знают, на родине бываю, связи с ней не потерял, родину люблю и уверен, что это лучшее место на земле. Когда объеду весь свет, когда добьюсь всего, чего хотел добиться, когда посею семя свое в разных углах, вернусь на малую родину и помру там, и родная земля легка будет мне, как пух, и будет невдалеке яблоневый сад, чтобы по весне шел знакомый, кружащий голову запах. Эх, хорошо! Только не про нашу честь! Да и вообще… бывает ли?

Я родился и рос в счастливой семье. Нас мотало (кого не мотало в ХХ веке?!), но мотало всех вместе — в этом главное счастье. Нас было трое, и мы друг друга не потеряли. В год моего рождения — тридцать пятый — ссылка отца. Но ссылка с семьей — редкая удача! Потом помилование (а миловали–то ох как редко!) — опять удача. Началась война — мы в доме отдыха под Сочи. Не выехать — ни в один поезд не пробиться. Домой, в Питер, так и не пробились. Началась эвакуация — Урал, Узбекистан… Отец явился в Москву, в Комитет по делам искусств. У него открылся туберкулез легких. Белый билет. И направляют его к нам — в Андижан УзССР. Опять мы вместе. С сорок третьего снова Москва. Цирк. Отец — художественный руководитель цирка на Цветном бульваре. В сорок восьмом — полный крах. Все, что было достигнуто, рухнуло. Бездомица, безработица. Возвращение в Ленинград. Но мы вместе — это главное. Подъемы, спуски, провалы, но всегда вместе — так до смерти отца, а потом, через четырнадцать лет, — мамы.

Семья была. Поэтому было у меня счастливое детство. А вот малая родина — с этим напряженно. Были пункты… остановки были, а так… все больше движение… по своей и не по своей воле. Зигзаги, кружение…

И вдруг… увидел я линию. Не очерченное место, как положено, а линию, которая прошла, соединила, хоть и пунктиром, целых сорок пять лет моей жизни. ФОНТАНКА! Питерская речка в гранитных берегах, не сильно извилистая, почти прямая… могла бы считаться даже довольно широкой, если бы рядом не было Невы.

Точно, точно, Фонтанка — вот она, моя малая родина от младенчества до первой седины. И когда покидал я навсегда Питер, то прощался (теперь я это понимаю!) не с городом вообще и не только с домом № 65 по набережной Фонтанки (БДТ имени Горького) и даже не с могилами родителей на Богословском кладбище, а прощался именно с речкой Фонтанкой, которая связала все.

Течение Река Фонтанка, вообще говоря, вовсе даже и не река. Она не сама собирает по мелочам малые воды, а целиком принимает свой поток из мощной Невы, а та, в свою очередь, из Ладожского озера. Фонтанка не впадает в Неву, а вытекает из нее и по прямой линии идет через центр города, пересекает Невский проспект и далее, далее… Там начинаются судоверфи, заводы, туда уже не пропускают, и там, среди закрытых зон и ржавого железа, она, видимо (я там никогда не был), впадает в Финский залив.

Фонтанка целиком зависит от Невы. Когда там наводнение, и тут наводнение. Там встал лед, и тут тоже. Там стали (с большим риском для жизни!) переходить по льду на другую сторону, и тут переходят. Если кто учился в школе и не совсем забыл физику для шестого класса, то вспомнит такой раздел «сообщающиеся сосуды». Наливаешь голубоватую воду в широкую колбу, а наполняются (и так ровненько наполняются!) и широкая, и соединенная с ней узкая. Вот и здесь такой же эффект. Только цвет слегка меняется. В Неве вода черная, строгая, даже, можно сказать, злая. А в Фонтанке с такой, как бы выразиться, желтовато–коричневатой, что ли, прибавкой (очень много канализационных стоков). Да и сама река поуже. Поэтому по весне лед на Фонтанке трескается чуть раньше, появляются неприятные рыжие промоины, а потом отламываются от ледяного пирога большие куски со вмерзшими бутылками, тряпками и консервными банками, переворачиваются, встают на ребро и резко уходят в глубину внезапно запузырившейся темной воды.

Фонтанка фактически ОТТОК, или РУКАВ, всемирно известной реки Невы.