Фонтанный дом его сиятельства графа Шереметева. Жизнь и быт обитателей и служителей

В связи с переездом из Москвы в Петербург граф Н.П. Шереметев должен был распустить свой крепостной театр. Сделал он это не сразу. Он приехал в столицу весной 1796 г., когда правила еще Екатерина II. Его распоряжения весны и лета говорят о том, что граф намеревался дать «праздник», велел присылать ему ноты, театральные костюмы, недостающих музыкантов и т. д. Тех детей, которые обучались в Кусковской школе, он оставил на попечение московского управителя Ивана Аргунова: «По отъезде моем препоручаю тебе в смотрение детей, за которыми иметь бдительное наблюдение, чтобы сторонников и родственников служащих при них детей, также по знакомству – не допускать. 7 марта 1796 г.»[164]Обязанности графа Н.П. Шереметева при Дворе Павла I оказались столь хлопотными и обременительными, что продолжать заниматься театром стало невозможно. Надо было определить дальнейшую судьбу артистов – будучи крепостными, они не могли сами решать, что им делать.

В октябре 1797 г. он беспокоится о своих артистах и приказывает: «Танцовщики и танцовщицы часто бывают больны… Посмотреть, не дурно ли живут теснотой, и перевести в хорошие покои; также посмотреть пищу: коли оная мала и дурна, дай мне знать… Танцовать учить только три раза в неделю, а не более, потому что без нужды мучить не нужно…»[165] В апреле 1798 г. он распоряжается судьбами певчих: «Певчих, находящихся в Москве… употреблять в канцелярии к письменным делам, выключив праздничные и прочие высокоторжественные дни, в которые ходить им для пения в Мироносицкую церковь, а по временам заставлять и продерижировать нотное пение…»[166] Двоих певчих, Федора Божкова и Алексея Горбачева, он приказывает отправить в Петербург.

В столице с момента его переезда из Москвы находились Прасковья и Матрена Жемчуговы (Ковалевы), Анна Буянова (Изумрудова), Арина Яхонтова, Татьяна Гранатова (Шлыкова) и Авдотья Беляева[167]. К марту 1799 г. в Петербурге при графе состояли 8 актрис и 6 танцовщиц[168]. 24 апреля 1799 г. он отдает такое распоряжение: «Реестр актрисам, актерам, танцовщикам, танцовщицам, которых впредь в списках не писать, при какой должности, а просто служащими при мне наверху»[169]. 30 декабря 1798 г. граф Николай Петрович приказывал: «Собственной моей канцелярии. Из находящихся в Кусковской школе учеников Степана Балагаева и с ним танцовщика Бориса Шкурнина послать в Петербург для определения к письменным делам»[170].

В январе 1800 г. граф отправил в Останкино распоряжение, по которому в труппе оставили 14 балетных актеров. «…Остающихся… танцовщиков… выбрав некоторых из них годных, сделав также рассмотрение, где и как им оставаться, представив об оном мне на рассмотрение… Девушкам, занимавшим… места актрис и танцовщиц, даю я дозволение приискать себе женихов, коим в награждение и назначаю каждой суммы в приданое… всех тех девушек, что значатся в… списке, отправить (из Останкина. – А. К.) в Москву, кроме Анны Буяновой и Матрены Ковалевой, коим позволяю я остаться… для приискания себе пристойных партий…»[171] «За штатом» оказалось 10 танцовщиков: Василий Воробьев и Алексей Головцов остались в Петербурге, Петр Губанов и Михаил Чухнов переведены в подьячие (в писари в Контору), Яков Тихомиров – в лакеи, Алексей Гаврилов – в обучение к портному, Степан Черняхин – в садовые ученики, Филипп Чумаков отправлен к отцу[172]. В августе 1800 г. граф приказывал: «Собственной моей канцелярии. Музыканта Василия Дорошенкова за худое его поведение отдать не мешкая в солдаты. Если же не годен в солдаты, то отдать на попечение нимало не медля, и прописать в дальний гарнизон, исполнить не труся… [И приписка: ] Оставить до рассмотрения»[173]. Музыкант Осип Головцов в январе 1803 г. по приказанию графа определен «мундшенковским помощником при буфете»[174], а позже его за пьянство сослали в дальние вотчины. Талантливый танцовщик Василий Воробьев, который стал страдать запоями, по приказу графа от 22 июня 1801 г. посылался «для излечения болезни… к старухе, у которой лечился повар Сафрон Жуков…»[175]. «Отписка» о выполнении гласила: «Воробьев к старухе отвезен июня 24… а старухе за вылечение его заплачено денег 50 р.»

Можно представить себе, что означало для артистов уничтожение театра – это резкая перемена статуса и образа жизни, которую они переживали очень остро. Обученные дворовые люди, особенно артисты, привыкшие к относительно свободной и «красивой» жизни, были вырваны из своей прежней среды, и их насильно возвращали в среду крепостных служителей.