Фонтаны на горизонте

– Хорошо бить надо! Большой охота! – дружелюбно говорил Лунден Турмину. – Я стреляй, ты смотри. Потом ты стреляй, я смотри.

– Давай! – согласился Турмин.

Ни он, ни Шубин и никто из людей, находившихся на палубе, не заметили, что Лунден, выбрав момент, когда после двухчасовой погони судно нагнало ближнего крупного кашалота, прицелился не в спину кита, а ближе к хвосту.

Гарпун вошел точно туда, куда был послан, – между спинным плавником и хвостовыми лопастями.

– Есть! – закричал Турмин.

– Есть! – радовались китобои.

Затрещала лебедка, вытравливая линь. Кашалот вздрогнул и, чуть выгнув спину, с хрипеньем ушел в воду. На том месте, где он нырнул, забурлила взвихренная его хвостом вода.

Лунден, подавшись вперед, следил за линем, быстро уходившим вниз, в воду. Кашалоты ныряют глубоко. Прошло несколько минут. Море было спокойным. Лунден не сводил глаз с воды. Вот на поверхность стали выскакивать и лопаться пузырьки. С каждым новым пузырьком все ближе подходил тот момент, когда кит должен стремительно появиться на поверхности. И Лундену надо было уловить этот момент.

По пузырькам он определял, что у кита уже мало осталось в запасе воздуха. Кроме того, он видел, где находился кашалот.

Гарпунер давал капитану сигналы:

– Лево, малый ход, лево, стой! Малый ход!

Каждое свое слово он для подкрепления сопровождал жестом. Турмин с удивлением смотрел на шведа. Он никогда еще не видел Лундена таким энергичным, так захваченным охотой. Эта взволнованность передалась и ему.

Никто на «Фронте» не догадывался, что Лунден заводил судно над китом, или, как выражались китобои, устраивал «качели». Он ставил китобойца в такое положение, когда кит, находясь на гарпуне и к тому же задыхаясь, всплывает и, встретив на своем пути судно, с огромной силой ударяет в него, как тараном. Это почти всегда выводит судно из строя.

Лундену, уже устраивавшему подобные «качели», лучше, чем кому-нибудь, это известно. И сейчас он сумеет сделать «качели». Но на этот раз Лунден неточно рассчитал: кашалот, поднимавшийся к поверхности, ударил не в центр китобойца, а под корму в винт.

Корма высоко вскинулась над водой. Нос ушел вниз, по самую гарпунерскую площадку. Многие моряки были сбиты с ног. Турмин чуть не упал за борт. Лунден же оказался у спардека невредимым.

Оглушенный кит мирно покачивался на воде невдалеке от судна. Из глубокого полутораметрового разреза, нанесенного судовым винтом, потоком шла кровь.

В любую минуту кит мог прийти в себя и рвануть судно, которое стояло к нему бортом.

Шубин отдал команду:

– Лево руля!

Судно, пройдя немного по инерции, остановилось. Из машинного отделения выбежал озлобленный механик.

– Что-то случилось с винтом! – крикнул он.

Кит ожил и рванулся в сторону. «Фронт» развернулся и, зачерпнув воду, с большим креном на правый борт, потянулся за китом. Судно шло на буксире у животного, оно не имело своего хода.

– Обрубить линь! – скомандовал Шубин.

Кит уходил на север. «Фронт» беспомощно покачивался на волнах. У судна ударом головы кашалота был переломлен гребной вал, смято рулевое управление.

Капитан китобойца подал в эфир сигнал бедствия.

Глава девятнадцатая

1

Орлов стоял на мостике с пылающим лицом. Ему сейчас трудно давалась сдержанность. Глаза поблескивали, в них ярко горели огоньки. Улыбка трогала губы. Капитан поглубже натянул на лоб фуражку, чтобы команда не заметила его счастливого лица. Он убил кита, убил после долгой, утомительной погони, но с первого выстрела. Удача? Случайность?

Молодой капитан посмотрел на тушу под бортом. Он попытался восстановить в памяти все подробности своей первой охоты на морского исполина, но они забылись; в памяти остались лишь отрывочные картины: вспененная вода, темная полоса спины кита, которая то исчезала, то уходила вправо или влево от судна, затем выстрел... Нет, если бы сейчас Орлова попросили подробно описать, как протекала охота, он бы не смог. Помнил огромное напряжение мускулов, чувств, мыслей. А сейчас была только усталость.

Орлов торопился к базе. О своей добыче он радировал и знал, что его ждет торжественная встреча, но думал не о ней, а о том, что среди встречающих будет Горева. При мысли о ней капитан стал задумчивым, сосредоточенным. В душе шевельнулась тревога. Неужели Нина совершенно к нему безразлична? Матросы, гордые тем, что их капитан добыл кита, удивленно перешептывались:

– Чего-то наш помрачнел. Вроде сердитый... – Моряки терялись в догадках.

Едва «Труд» показался у входа в бухту, как ему навстречу поплыл мощный гудок базы. Он не прерывался, пока китобойное судно не подошло к слипу. Моряки, рабочие выкрикивали приветствия с палубы «Приморья». Орлов, отдавая команды, искал взглядом среди десятков лиц Гореву. Передав кита, капитан подвел судно к трапу базы, чтобы подняться с рапортом к Северову, но увидел, что капитан-директор и помполит спускаются к нему сами. Он остановился у трапа, ожидая их.

– Поздравляем и выносим благодарность, – сказал Северов, ступив на палубу «Труда» и крепко пожимая руку Орлову. – Вы первый советский китобой, добывший кита!