Фонтаны на горизонте

На невысокой эстраде лысеющий мужчина, картавя, пел под джаз-оркестр о бананово-лимонном Сингапуре, но его никто не слушал в накуренном зале владивостокского ресторана «Версаль». Звон рюмок, ножей, голоса, шарканье ног танцующих сливались в утомляющий шум, от которого болезненно морщился худощавый человек в модном, отлично отутюженном коричневом костюме. Круглое, с маленьким подбородком и зеленовато-серыми глазами лицо его выглядело усталым.

Уже четвертые сутки штурман Свидерский ужинает в одиночестве за крайним правым столиком, и никто не подходит к нему и не просит прощения за опоздание.

В зале свободных мест почти нет, а он всем отказывает. На него начинают коситься, ему кажется, что он стал центром всеобщего внимания. А этого внимания Свидерский как раз больше всего и боится. От волнения на его лице выступает пот, и снова приходится заказывать пиво, курить до одурения. Он чувствовал себя так, будто сидел на иголках.

Свидерский не заметил, как около занятого им столика очутился человек в форме моряка торгового флота. Его лицо с усиками было желтым. Черные глаза смотрели пристально, изучающе.

– Прости, Георгий, что я опоздал, – сказал моряк и, не дожидаясь приглашения, уселся за столик.

Свидерский что-то произнес, налил гостю пива, тот залпом выпил, отодвинул от себя бокал и неторопливо, вполголоса заговорил. Свидерский, потягивая пиво, изредка, словно рассеянно, посматривал на публику. Со стороны можно было подумать, что два друга беседуют о каких-то незначительных, маловажных вещах.

– Ну, Свидерский, устроились на китобойную флотилию?

– Да, но...

– Я спрашиваю, а вы отвечайте! – оборвал моряк. – Кем устроились?

– Штурманом на китобойное судно «Шторм», – присмирев, ответил Свидерский.

– Дурак! – тихо выругался моряк. – Зачем вы там нужны? Вы нужны на базе «Приморье», или вы забыли?

– Нет, но на базу не требовался штурман, – облизнув пересохшие губы, виноватым тоном произнес Свидерский.

– Простым рабочим надо было идти. – Моряк закурил сигарету. – Нам нужен свой человек на базе, вас для этого сюда и прислали, господин Скидельский.

Свидерский вздрогнул. «Господи! Он знает мою подлинную фамилию».

– Мы знаем, – продолжал моряк, – что вы ненавидите большевиков не меньше нашего, а может, и больше. Они отобрали у вас все.

– Да, у отца были здесь, в Приморье, рудники, торговля, суда, – сказал Свидерский. – Они все отобрали, и я поклялся мстить.

– Вас здесь никто не знает? – спросил моряк.

– О, нет! – улыбнулся Свидерский. – Я с детских лет жил и учился в Америке. Сейчас я – штурман из Одессы.

– Очень хорошо, – кивнул моряк. – Но начало у вас плохое. Вам надо перебраться на базу и помочь нам. Делайте, что хотите, но переходите на базу. Там сдружитесь с радистом и давайте радиограммы своей «невесте». Шифр знаете?

– Да.

Моряк протянул Свидерскому пачку сигарет. Они закурили, с удовольствием затягиваясь ароматным дымом.

3

Вскоре после выхода флотилии «Приморье» на промысел управляющего трестом Северова пригласили в областное управление НКВД.

Геннадий Алексеевич терялся в догадках: по какому поводу его вызывают? Быть может, на флотилии произошло что-нибудь серьезное, такое, чем интересуются органы, призванные вести борьбу с агентами иностранных разведок?

В полученной утром от Можуры радиограмме сообщалось, что флотилия пришла в район промысла и начала поиски китовых стад. Все в порядке. Но чем ближе подходил Северов к старинному серому зданию на одной из самых шумных улиц города, тем больше усиливалась тревога за флотилию, за благополучный исход промысла.

Оказалось, Северова вызвал к себе начальник областного управления Яльмаров. Пожилой, широкоплечий, в простой грубошерстной солдатской гимнастерке с одним темно-вишневым ромбом на петлицах, он крепко пожал руку директора, пригласил сесть:

– Разговор у нас, вероятно, затянется.

Яльмаров неторопливо закурил. Лицо его с угловатыми чертами и глубокими складками у глаз и рта осветилось улыбкой и сразу же утратило суровую сосредоточенность. Темные глаза смотрели приветливо и в то же время проницательно.

– Я хорошо знал Ивана Алексеевича, – сказал Яльмаров.

Он коротко рассказал о своем недолгом знакомстве с Иваном Алексеевичем.

– До сих пор чувствую за собой вину. Я в какой-то степени виноват, что так нелепо погиб ваш брат.

Они помолчали. Яльмаров постучал карандашом по столу:

– В борьбе всегда приходится нести жертвы. – И он перешел к делу: – Я хочу познакомить вас с некоторыми фактами, которые проливают свет на события, происходившие на вашей флотилии. И хотя все это относится уже к прошедшим годам, тем не менее, как нам кажется, представляет интерес и по сей день.

Яльмаров достал из стола желтую папку и, раскрыв ее, стал перебирать листы. Помолчав, точно собираясь с мыслями, он посмотрел на Северова:

– Вы сами вели флотилию из Ленинграда во Владивосток и, очевидно, помните, какие были происшествия во время рейса.

– На память не жалуюсь. – Северов почувствовал, что за словами чекиста кроется что-то очень важное.

– Вспомните, во время стоянки в Киле на берег были приглашены иностранные гарпунеры?