Фонтаны на горизонте

– Нет, – улыбнулся помполит. – Пусть будет у нас. Еще пригодится. Кроме того, сообщим им о времени и месте, где был добыт кит с этим гарпуном.

– Им сообщать? – удивился Можура.

– Это нужно для науки, – спокойно сказал Степанов.

– Пожалуй, ты прав, – кивнул Можура, доставая трубку.

4

Стояла летняя ночь. Луны не было, но на чистом небе высоко горели звезды. На базе не утихал шум работ.

Подошел «Труд» с тремя серыми китами у бортов. Курилов встретил Тнагыргина.

– Первенства не хочешь отдавать? – улыбнулся он. – Спорить будем, – ответил Тнагыргин.

– Спор один – кто даст больше китов, – проговорил Леонтии.

– Правильно! – согласился Тнагыргин. –Хорошо!

На базу по слипу втаскивали финвала, убитого в сумерках Турминым. Яркие снопы света от прожекторов хорошо освещали кормовую разделочную площадку. Вода у борта базы блестела, как отшлифованный металл, и на ее поверхности была заметна каждая морщинка.

– Кит! Живой кит! – крикнул вдруг кто-то. Курилов и Степанов бросились к борту. В свете, падавшем на черную воду, был хорошо виден детеныш кита метров шести длиной. Он рыскал вокруг судна, как слепой котенок, толкаюсь головой в борта.

Степанов, сдерживая свой гнев, подошел к Ли Ти-сяну. Его бригада была занята разделкой. Острые ножи рассекали брюшную полость животного. Неожиданно из-под ножа хлынула, белая жидкость.

– Молоко! Матку убили, – сдержанно проговорил Степанов. Он быстро ушел к Можуре.

Курилов направился к Ольге в редакцию. По пути он встретил Сливу. Боцман показал головой за борт.

– Слышишь, дите китовое плачет, на Турмина жалуется? – сказал он.

– Он случайно матку загарпунил. Это с каждым может случиться, – встал на защиту Турмина Курилов.

...Китовые стада встречались чаще и чаще. По пути на север животные подолгу задерживались у острова, прибрежные воды которого были богаты планктоном и рыбой.

Киты один за другим попадали под выстрелы Леонтия. Смертельно раненные, они уводили судно далеко от базы. Оставив тушу на плаву, «Шторм» снова разыскивал стадо и продолжал охоту.

Настроение Леонтия улучшалось. Он ощущал необычайный прилив сил. Разрыв в добыче между ним и другими гарпунерами уменьшался. Курилов теперь не торопился взять самого ближнего от судна кита, а выбирал того, что покрупнее. Впервые за многие дни с его лица сошла угрюмость.

5

Утро застало Старцева и помполита у Можуры. В каюте было накурено, душно, люди сидели с серыми, усталыми лицами и покрасневшими веками. Степанов потянулся и сладко зевнул:

– Эх, поспать бы!

– Можно и отдохнуть, – сказал Старцев. – Поработали мы славно, заслужили отдых вполне.

Степанов открыл иллюминатор. В каюту ворвался ветерок, зашевелил на столе бумаги. Помполит повернулся к Можуре:

– Наши поправки к временным правилам охоты на китов будем считать принятыми. Так, что ли, товарищ капитан-директор?

– Да! Я сегодня же отдам приказ по флотилии о том, чтобы эти поправки строго соблюдались.

– А что решил насчет Турмина?

– Турмин не умышленно убил матку, только впоследствии это обнаружилось. Охотился он в сумерках, китеныша не видел,

– Надо предупредить всех гарпунеров, – сказал Степанов и повернулся к Старцеву: – Были ли какие-либо твердые международные соглашения об ограничении промысла китов?

– Нет, - покачал головой ученый.

– Значит, каждый бьет китов, сколько хочет и каких угодно, – задумчиво проговорил Степанов. – Но ведь так можно дойти до полного их истребления.

Старцев пожал плечами.

– Не знаю, помогут ли сохранению китовых стад меры, которые мы принимаем, – заметил Можура. – Иностранцы своей хищнической охотой сведут на нет все наши попытки.

Лицо Степанова стало озабоченным. По привычке меряя шагами каюту, он заговорил:

– Наш трест через правительство обратился ко всем китобоям мира с предложением разработать единые правила эксплуатации китовых стад.

– Вряд ли встретим мы поддержку у иностранных компаний, – высказал сомнение Старцев.

– Будем настаивать! – взмахнул кулаком Степанов. – Народы – хозяева всего, что есть на земле. Мы широкое общественное мнение возбудим и поднимем. Нас поддержат.

Вахтенный доложил, что на горизонте показался остров Трех Сивучей. Низкое небо затягивалось тучами, посвистывал ветерок. Тускло-серое море, словно через силу ворочая невысокие темные волны, шумело приглушенно, угрожающе. Гранитный, заливаемый волнами при шторме остров возвышался над морем тремя голыми, без всякой растительности, скалами. Разрушенные временем и непогодой, они издали походили на отдыхающих на лежбище сивучей.

Китобои смотрели на безграничную водную равнину. От нее веяло силой, мощью и вечностью.

– Великий океан! – проговорил Степанов, глядя в даль морского простора.

Все, что приходилось ему раньше читать или слышать об океане, пришло сейчас на память. Трудно было подобрать более неудачное название, чем дал этому океану открывший его Магеллан. Редко бывает Тихий океан ласковым; он больше хмурится, шумит штормами, бьет в берега бесчисленными волнами...