Forbidden Sweetness

Ее глаза заворожено горят. Сдается силе моего магнетизма. Когда надо, я умею быть чертовски сексуальным. Не дожидаясь ответа, чуть сильнее сжимаю ее ладонь и веду вон из зала. Мы остаемся незамеченными для всех, кроме Ти. Остается надеяться, что я и в самом деле знаю свою малышку, и она последует за нами.

Секс в туалете, что может быть романтичней? Однако мою спутницу ничуть не смущает подобный антураж. Намеренно оставляю дверь приоткрытой. Зритель должен увидеть все действо, оценить мои старания.

Как никогда нежен в своей страсти. Сама мысль, что Теа увидит это, возбуждает, приносит извращенное удовольствие. Покрываю тело Элис поцелуями, освобождая от одежды. Никакой грубости, но и робостью здесь не пахнет. Закидываю ее ноги себе на талию и вхожу сильно, так, как этого жаждет сама девушка. Из головы ни на секунду не уходит мысль о Тее, специально для нее делаю картинку максимально возбуждающей. Минимум пошлости, насколько это возможно во время секса. Именно то, что должно ей понравиться, будет сниться и мучить до тех пор, пока она окончательно не сдастся.

Стоны Элис идеально дополняют сложившуюся картину. Уже на пике поворачиваюсь к двери и вижу ее шокированное лицо.

Моя маленькая девочка, ты даже не представляешь, какую ошибку сделала, пойдя на поводу у своей ревности. От меня больше ничего не требуется, твое подсознание сработает само.

Завершающие толчки приносят столь долгожданную разрядку. Выбрасываю презерватив в урну, возвращая спортивки на законное место. Легкий поцелуй в губы Элис и покидаю туалет, сталкиваясь с ужасом в глазах Теа.

— Подглядывать нехорошо, малышка.

Глава 11. Не хочу разбираться в чужих секретах

— Подглядывать нехорошо, малышка.

Слова доносятся откуда-то издалека. Не в силах осмыслить увиденное. Оно давит, прижимает к полу той тяжестью, что сейчас навалилась. Зачем я пошла за ними? Дура. Сидела бы себе на трибунах и спорила с Нес. В который раз жизнь учит, что любопытство до добра не доводит, однако я не воспринимаю подобные уроки. Какая-то жажда знания владеет мной, тянет постоянно интересоваться жизнью Эйда. Доинтересовалась. Молодец. Надеюсь, этот урок я запомню надолго.

От чего так горько? Ведь Эйден и раньше спал с другими. Предупреждал, что они будут, честно говорил об этом. Это не должно быть таким потрясением, каким является наяву. Не должно быть так больно, правда?

Сама себя не понимаю. Увидеть брата в столь интимной ситуации не самое страшное в жизни, во всяком случае в теории все именно так, а на деле… на деле это рушит все. Мысли в голове проносятся мгновенно, не желая задерживаться, создавая сумятицу, поднимая бурю из чувств. Не могу двинуться с места, тело сковывает закаленный обруч обиды. Среди сотни чувств именно она является ведущей, занимает пьедестал, разъедает любовь к брату. Ту чистую и светлую, что я так бережно стараюсь сохранить вопреки всем его выходкам.

Как видно, бесполезно. Молодец, Эйден, в который раз доказал свое превосходство, добился поставленной цели, уничтожил все то светлое, что так грело. Глаза начитает жечь. Слезы? Только их мне не хватает. Не хочу плакать, только не теперь, и не при нем.

Эйден не уходит, смотрит пристально и… с долей раскаяния? За что ему раскаиваться? Сама виновата, не нужно было идти следом, подглядывать. Он не виноват в том, что я это увидела, ведь Эйден не мог знать, что я окажусь настолько дурой, чтоб убеждаться в и так понятных намерениях, с которыми они удалились. И все же это раскаяние приятно. Рациональные мысли не в силах унять обиду. Не понимаю, как он может так поступать после того, как признался в любви. О какой вообще любви может идти речь, раз он готов так скоро лечь с первой подвернувшейся?! Неужели секс для него настолько важен? Не мог потерпеть, пока закончатся уроки?

— Почему?

Вопрос вырывается прежде, чем успеваю понять это, однако ничуть не жалею. Я хочу знать. Имею право. За что со мной так? Впервые в жизни готова его возненавидеть. Это пугает больше всего.

— Не думаю, что нам стоит говорить об этом в школе, Ти.

Капли вины в его глазах не уменьшают степени моей обиты. Едва уловимые нотки волнения в голосе не успокаивают. Хочется причинить в ответ такую же боль, но понимаю, тогда я себя и впрямь возненавижу.

— Ненавижу тебя, — едва слышный всхлип портит образ ярости. Почему с ним никогда не выходит спрятать чувств? Словно открытая книга.