Форель a la нежность (сборник)

Скоро уже 20 лет, как мы живем в новой стране. Все у нас как бы есть, чтобы быть государством: парламент, армия, милиция, суды, вокзалы, телеграфы и т. д. И даже валюта собственная есть, которую и в российских обменках признают, и в польских. Казалось бы, живи и радуйся, иногда доставая из широких штанин паспорт гражданина! Но что-то как-то нерадостно на душе. Хочешь не хочешь, а живя в развивающемся государстве, ты себя отчасти чувствуешь не только его «жильцом», но и строителем, и свидетелем стройки. Самому тебе, конечно, государство строить никто не позволит – для этого есть выборы лучших строителей. Лучших строителей выбирают теперь целыми бригадами, чтобы четче работали. У каждой бригады свой прораб, свой сметчик, учетчик и бухгалтер. Ну и конечно, над всей нашей стройплощадкой нового государства стоит главный прораб. Уже далеко не первый. И вот вроде строили мы улицы, поселки, города, а процесс этот не приводит к гордости за содеянное. Мне вот в селе знакомые школьные учителя помогали гараж строить. Построили – обрадовались. Возникла гордость от малого, но законченного дела. Теперь в гараже машина стоит. А вот как получить гордость от большого законченного дела? Или большие дела никто не заканчивает? Их так и удерживают в «недостроенном» состоянии, чтобы было что передать следующему прорабу?

Почему, строя улицы, мы, как оказывается, выстраиваем новые тупики и в конце каждого строим по общежитию, в котором можно жить только временно и только с надеждой на будущее? На настоящее ведь никто не надеется. Настоящее у нас – как коктейль из десятков конфликтов. Но мы конфликтов не боимся, мы их политически утилизируем и используем во время выборов. Опыт показал, что самая «конфликтная» бригада строителей всегда, или почти всегда, выигрывает.

Но! Я не говорил, что построенные нами тупики не достойны войти в учебники истории для наших детей! Самые важные тупики обязательно войдут! Вот вам два из них.

Языковой тупик. История его создания уходит в позапрошлый век, но мы бережно храним традицию. Мы, говорящие на двух близких, но разных языках, требуем друг у друга, чтобы с нами говорили на «нашем». Нам даже неважно, что нам скажут, но главное, чтобы было понятно. То есть выходит, что нам будет приятно, если нас пошлют на три буквы на «нашем» языке, а не на близком, но другом. Если пошлют на близком, но другом, это уже будет разжигание межнациональной розни. Помню, как в 1991 году в учреждения свеженезависимой Украины пришла государственная депеша: выплавить из пишмашинок русские буквы «ы», «э» и твердый знак. И, естественно, вплавить туда (если не имеется) буквы «i», «Ï»,«є». Так началась великая плавка и переплавка, которую до сих пор не завершили. Была ли политика русификации Украины? Была. Была ли политика украинизации русскоязычной части Украины? Была. Если обе эти политики имели место и время, то почему же мы не стали реально двуязычными (трехязычными и т. д.)? Я не говорю обо всех! Я знаю многих, кто стал. Но я вижу и слышу намного большее количество людей, которые упрямо считают, что борьба против другого, похожего, но не родного языка – это великая цель, на которую можно потратить самые лучшие годы. Как свои, так и государства. Неужели не видно вам, что борьба «за язык» или «против языка» – это самый дешевый агитационный материал для предвыборной кампании?! И последний вопрос к господам политикам по обе стороны фронта: а чем вы будете раззадоривать и разделять своих избирателей, если, не дай бог, страна действительно станет двуязычной (то есть каждый гражданин будет свободно знать украинский и русский) и языковой вопрос утратит свою актуальность?