Forex Club: Win-win революция

Современные государственные поликлиники – отнюдь не современные. Компьютеров нет практически нигде, любая информация пишется на бумажках – специальных или попавшихся под руку. И это в центре Москвы. Системы получения пакета медицинских справок, связанных с усыновлением, тоже не существует. Получаете направление к врачу, приезжаете в назначенное время, а врач требует результаты анализов. Каких анализов? «Сначала сдаете анализы, потом приходите ко мне», – объясняют вам нетерпеливо, как умственно отсталому. Вы оказываетесь за дверью с бесполезным направлением. И там волей-неволей вы сами в голове выстраиваете систему из бумажек и врачей.

Возможно, если бы я был частым посетителем государственной поликлиники, я бы так не удивлялся и не отвел бы этой теме целый абзац. Возможно, дело еще и в том, что спрос на подобные справки ничтожно мал – всего пятнадцать тысяч усыновлений в год на всю Россию. Потенциальные усыновители разнообразят сонные будни диспансеров крайне редко, и встряске здесь никто не рад. Вы причиняете лишнее беспокойство. И ладно бы, с какой-нибудь важной целью пришли. Нет, просто дурачки, которые собрались усыновить брошенных детей. Таково отношение к приемным мамам и папам.

В какой-то момент медики Ольгу даже стали отговаривать – и дети в интернатах все больные, и вообще, сами должны рожать. И пусть бы это были умудренные опытом шестидесятилетние бабушки, но нас учили уму-разуму молодые девчата, которым не было и тридцати.

После того как «бумажковая» эпопея с медучреждениями была завершена, наше жилье поочередно осмотрели представители ДЭЗа, СЭСа и опеки. Хотя и одной инстанции здесь было бы более чем достаточно. Полагаю, что государству стоит подумать об упрощении процедуры усыновления, и наш фонд будет этому способствовать.

Наконец, органы опеки нас поздравили – все хорошо, можете идти усыновлять. Мы говорим: спасибо, а куда идти?

Но на этом и без того несильный интерес к нам со стороны чиновников был исчерпан. Нам вручили три листа с адресами и телефонами всех муниципальных органов опеки города Москвы. Эти цифры можно было набирать часами – везде в ответ предлагали приехать и отказывались обсуждать по телефону любые вопросы. Механизм же в целом был такой. Нужно вставать на учет в каждом органе опеки, заполнять уйму бумажек. Направление на просмотр в конкретный детский дом дается на одного ребенка, нельзя пообщаться с несколькими детьми. Если малыш по каким-то причинам не подошел, вы должны написать отказ. Только после этого можно получить направление на знакомство с другим ребенком.

Здесь я в очередной раз осознал важность видеоанкет: родители по интернету могут увидеть разных детей и сделать выбор, а дети не получают психологическую травму, если их «не забирают».

Ситуацию с московскими детдомами, помимо прочего, осложняли какие-то необычные карантины, которые вспыхивали аккурат перед нашим приездом.

В какой-то момент Оля нашла фотографии ангелоподобных детей из екатеринбургского интерната. По телефону нас убедили, что дети замечательные, доступны для усыновления и вообще ждут именно нас. Перед тем как заказать билеты в Екатеринбург, я решил посоветоваться с коллегами из «Сиротству. нет» – в своей работе они охватили огромное количество детских домов по всей России.

Этот екатеринбургский интернат они прекрасно помнили, так как он был специализированным, для ВИЧ-инфицированных детей.

Возможно, чиновники скрывают этот факт от потенциальных усыновителей, потому что не хотят портить себе показатели. На их премии, к примеру, влияет количество визитов в детский дом. То, что «бездушные» люди в итоге никого не берут из ВИЧ-инфицированных, уже, конечно, не их зона ответственности. Зато отметок о посещениях много, и, стало быть, по всем статьям, работа кипит, есть чем отчитаться перед вышестоящими органами.

Помню, в базе одного детского дома была фотография удивительно красивой девочки. Потенциальные родители приезжали десятками, так как по телефону никакой дополнительной информации не давали. А потом выяснялось: обаятельная девочка была инвалидом – она вообще не могла ходить.

Мое практическое знакомство с реалиями усыновления еще раз укрепило меня в понимании, что мы в нашем фонде стоим на очень правильном пути.

Леша

Наш сын ждал нас в маленьком городке в ста пятидесяти километрах от Москвы. Поехать туда нам посоветовали знакомые волонтеры, которые делают фотографии детей. Они знали, что в этом детском доме есть два-три интересных ребенка.

Леша был первый и единственный ребенок, которого мы увидели. Ему было тогда два годика… Как и все детдомовцы, он очень старался понравиться; привезенные гостинцы перепуганно запихивал в рот, практически целиком. Но в целом – нормальный живой мальчишка.

Мы поняли, что мы поладим. И без особых колебаний забрали Лешу домой.

Ольга Таран