Forgive me (СИ)

Пальцы подцепляют костюм и спускают его с плеч. Теплые ладони скользят по голой спине: прикосновения по-отцовски заботливые, но вместе с тем настойчивые, словно только об этом Тони мог думать всё время. В надежных объятиях Петра чувствует себя крошечной, кажется, она могла бы целиком уместиться на его руках.

Он приподнимает ее лицо двумя пальцами за подбородок, заставляя посмотреть в глаза; увидеть в отражении тех самых демонов, что копошатся в ее уродуемой душе. Взгляд сталкивается с глазами цвета корицы — в их глубине таится тьма. Она всегда была, просто не проявлялась настолько сильно. Радужки темнеют, сливаясь со зрачками. Она видит, демоны уже там.

Первым не выдерживает именно тот, кто должен был оставаться стойким, несмотря ни на что. Тони тянется к губам Петры и от удивления издает стон, когда дочь буквально набрасывается на него, с силой надавливая на затылок. Сдержанность и терпение — не их конек.

— Костюм, — сиплым голосом указывает Тони на мешающее ему препятствие.

— Что? Да, секунду, — торопливо отвечает она и слезает с его колен, чтобы быстро избавиться от одежды. Под костюмом Человека-паука не оказалось даже нижнего белья. — Я хочу сама это сделать, — робко просит Петра, останавливая Тони от снятия майки, — и полностью обнаженная она обратно садится на него верхом.

— Подними.

Тони молча подчиняется. Торопливыми движениями девушка избавляет отца от майки, отправляя ее на пол рядом с костюмом Человека-паука. Петра не медлит ни секунды, отдаваясь безумию, что охватило их обоих с головой: пока не проснулся голос разума, пока не заиграли остатки недобитой совести.

Ноготки до розовых полос царапают напряженный торс. Усиленные тренировки помогают Старку в своем возрасте сохранить отличную спортивную форму. Порой Петра сожалеет и откровенно завидует, что не родилась мальчиком. Она наклоняется и обхватывает зубами сосок, что вызывает у Тони дрожь во всём теле. Со вторым соском девушка играется пальцами, легонько царапая.

Чем ниже она опускается, тем крепче впиваются ногти, пока не наталкиваются на пояса брюк. Тони испускает полувздох-полустон.

— Тебе больно?

— Нет.

Но так не должно быть, — мысленно твердит он себе, как проклятый, что они не отец и дочь. Все три теста должны были быть ошибочными. Родные так не поступают. Установленные границы запрещено переходить. Ничто не должно стать исключением, даже любовь.

Шустро девушка расправляется с пуговицей и молнией на брюках. Кое-как они вдвоем избавляются от оставшейся одежды. До этого момента обнаженным она представляла отца лишь в мечтах, особенно размер достоинства. И без того завышенная самооценка Старка возросла бы до небес, если бы Петра призналась, что у него член внушительного размера — больше, чем у всех ее предыдущих партнеров.

По его приказу Марк 56 приносит упаковку презервативов. Броня отлично справляется с обязанностями прислуги. Можно пустить их в массовое производство, для бытового использования теми, у кого не хватает времени на все домашние дела. Не боеспособную броню, конечно, а как обычных роботов.

Не отводя взгляда, Петра натягивает презерватив на член, затем обхватывает его у основания, убеждаясь, насколько сильное влияние она имеет на отца. Насколько он беспомощный рядом с ней, что не способен остановить. Но сексуальное влечение не вызвать насильно; невозможно заставить по принуждению и испытывать при этом наслаждение.

Из всех женщин на планете Старк желает только ее.

«Прости», — одновременно говорят они друг другу взглядами.

Прислоняясь лбом ко лбу, Петра приподнимается и, придерживая член рукой, насаживается на него. Тони со стоном выдыхает ей в губы. Карие глаза закрыты, что позволяет девушке вблизи разглядеть все мелкие изъяны. Не передать словами, как ей нравится смотреть на него, теряя счет времени.

Пальцы, сжимающие ягодицы с невероятной яростью, заставляют девушку насадиться глубже. Со стоном Петра медленно принимает его в себя на всю длину. Она еще не видела Тони таким диким.

— Ты будешь любить меня после этой ночи?

— Всегда.

Клятва сцепляется глубоким поцелуем.

Она совершает плавные движения бедрами, не переставая осыпать лицо Тони поцелуями: лоб, щеки, подбородок. Губы. Никогда прежде они не были настолько близки, чувствуя друг друга каждой клеточкой тела. Петра впускает его в свое сердце, куда ему дорога всегда была открыта; впускает в самые дальние уголки души. Она сделает для него всё, ведь никого роднее у нее никогда не будет. Не в этой жизни.

Исцеление — вот что Петра испытывает в этот момент. Всё встает на свои места: они там, где должны быть. Пусть даже если поступают против законов природы. Она с правильным мужчиной: любящим, заботливым, тем, кто не бросит ее, не отвернется и не предаст. Кто останется с ней, что бы ни случилось. Она навсегда останется его крошкой.

С каждым толчком ее покидает вся боль, уходит обида; душа обретает долгожданный покой. Тепло, наполняющее ее изнутри, становится всё жарче. Демоны в их пламенной страсти сгорают дотла.